Милая парочка, на вид совершенно безобидная, однако несущая в себе ужасных монстров моего подсознания.– Пойду, приму душ, – пробормотал я и поплелся в ванную комнату.С удовольствием подставил тело под горячие струи воды. Но через мгновение уже выскочил оттуда голый и мокрый, осененный внезапной догадкой.– А ты уверена, что видела его самого, а не созданный им художественный образ?Малышка призадумалась.– Ну, мысль, по крайней мере, была его, – нерешительно произнесла она.– А на каком языке она была высказана? – поинтересовался Тролль.– Глупый вопрос! – разозлилась Малышка. – Что значит, на каком языке? Это ведь живопись.– Пришла беда, откуда не ждали, – повторил я. – Что бы это могло означать?– Только он один это знает, – сказала Малышка. – Мне кажется все же, что в абстрактной живописи чаще всего выражают себя и свои личные ощущения.Я отправился назад в ванную.После ужина был устроен семейный совет.– Не нравится мне, что в поиск вовлечены еще несколько частных детективов, – проворчал Тролль. – Будут путаться под ногами, как стая голодных шакалов.– На то онo и дерби, чтобы первым к финишу пришел наиболее резвый рысак, – возразила ему Малышка.– Что ж, пожалуй, предпочту быть рысаком, а не шакалом, – отозвался я. – Хоть выбор и небогатый.– Шутки beiseite в сторону (нем.)

, – произнес Тролль. Он кичился тем, что уже знает несколько слов по-немецки. – Давайте поразмышляем. Нам известно, какими методами пользовались другие детективы, чтобы разыскать гения? Мне бы вовсе не хотелось, чтобы нам пришлось заново открывать колесо.– Разумеется, кое-что известно. Была дана масса объявлений в газетах с просьбой отозваться того, кто создал картины. Или того, кто может помочь разыскать автора. Обещались умопомрачительные гонорары. И нельзя сказать, чтобы не было откликов. В откликах как раз недостатка не ощущалось. Но все это были пустышки. Еще детективы ходили по художникам, беседовали с искусствоведами, но тоже без заметного результата. Наш гений словно сквозь землю провалился.– Значит по художникам и искусствоведам мы – не ходоки, объявлений в газетах тоже не даем.– Ну, почему же? – запротестовала Малышка. Она заняла на удивление активную позицию в этом деле. – Ведь гений – иностранец. Вдруг, он не знает немецкого. Нужно дать объявления на других языках.– Между прочим, это мысль, – поддержал ее я.Тролль недовольно нахмурился.– Потеряем массу времени, – проворчал он.– У тебя имеются какие-нибудь контрпредложения?– Нужно подумать.– Пожалуйста, думай.На следующее утро я отправился в один из магазинов, торгующих периодическими изданиями, чтобы подобрать газеты, в которых можно было бы разместить интересующее меня объявление. Газет, издаваемых в Германии на английском или французском языках, я не обнаружил. Если говорить о русском, то бросалась в глаза местная газетенка с гордым названием «Европа-Центр». Конечно, можно было бы задействовать гигантскую машину «Гвидона» и через нее опубликовать объявления в крупнейших газетах мира. Но мне показалось разумным для разминки ограничиться чем-то менее масштабным.Я позвонил Голдблюму, чтобы посоветоваться.– Ты прав, мой мальчик, – горячо поддержал меня тот. – Делай так, как тебе подсказывает интуиция. Ты знаешь, я почти уверен, что художник – из России. Есть в его картинах эдакое… Веет Кандинским, Малевичем, Татлиным… Вроде бы, они совсем другие, да и между собой-то разные, а все же что-то их объединяет. Особый дух…Я купил номер газеты «Европа-Центр» и связался по телефону с редакцией.– О'кэй, мы все сделаем, – обрадовали меня. – Номер с вашим сообщением выйдет недели через две.– Что?!Я подумал, что это розыгрыш.– Вам, вообще-то, хотя бы раз в жизни приходилось держать в руках экземпляр нашей газеты?– Я и сейчас его держу.– Тогда вам должно быть известно, что мы – еженедельник.Я повнимательнее вгляделся в титульную часть. Действительно, это было написано.– Но, – сказал я, – почему недели через две, а не через неделю?– Потому что пока, к сожалению, мы выходим только раз в две недели. Ближайший номер, правда, будет печататься послезавтра, но макет уже полностью сделан.– Плачу любые деньги! – завопил я. – Я представляю крупнейшую международную финансовую корпорацию. Нам срочно – кровь из носа – нужно напечататься послезавтра.На том конце провода, очевидно, обалдели. Возможно, им еще никогда не звонили из крупнейших международных финансовых корпораций.– Ладно, приезжайте, – проговорил, наконец, мой собеседник.В ожидании очередного выпуска газеты «Европа-Центр» прошло в общей сложности три дня. Чтобы не умереть за это время со скуки, я решил последовать примеру остальных детективов и нанести ряд визитов художникам. Разумеется, в моем случае – русским художникам. Адреса помог разузнать все тот же Горбанюк – моя палочка-выручалочка.Первым в списке оказался некий Антон Котелков, проживающий у черта на рогах, где-то в берлинском районе Панков. Берлога его, однако, содержалась в приличном состоянии. В одной из двух комнат он творил, в другой проживал вместе с супругой. Рисовал он сплошь каких-то восторженных олухов с козлиными мордами, витающих в радужных облаках. Внизу, под этими облаками, чаще всего – картинки русской природы. Не нужно было обладать опытом Голдблюма или выдающейся проницательностью Малышки, чтобы понять, что уж он-то к картинам в метро непосредственного отношения не имеет. Говорил он резко, хриплым голосом, с явным намерением побыстрее от меня отделаться.– Я не езжу в метро, – сразу же отрубил он.– Я тоже. Но на картины взглянуть было все же любопытно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143