-- ШалваГеоргиевич, извините. Все это безумно интересно. Ною Тамаз рассказывал, зачем мы сюдаприехали?
ШалваГеоргиевич посмотрел нановую родственницу странным, холодноватым взглядом:
-- Я дал ему денег. Мой доктор -- не специалист. Не вызывать же из Парижа. Отдохнете и поезжайте.
-- Дане устали мы вовсе! -- выкрикнулаИрина. -- От другого устали!
Дядя посмотрел еще холоднее:
-- Поезжайте завтрас утра.
-- Я сейчас хочу, сейчас же, сейчас! -- выкрикнулаИрина.
-- Сейчас? -- повторил дядя и уставился наокно, закоторым бился ночной ветер, потом настаринные настенные часы. -- Сейчас мой водитель ужею Но если вы готовы ехать сами, берите ЫЯгуары ию -- и встал из-застола, вышел из комнаты.
-- Как ты себя ведешь?! -- напустился нажену Тамаз. -- Как ты себя ведешь?
-- Как он себя ведет?! -- возразилаИрина. -- И где твоя независимость?!.
Ветер бесновался почище хакаса. Они проезжали курортный городок. Одно здание сияло огнями.
-- Что здесь? -- спросилаИрина.
-- Казино, -- буркнул Тамаз.
Иринарезко затормозила, сдаланазад, вышла, приказывающе-приглашающе кивнуламужую
-- Назеро выпадает раз в тысячу лет! -- ужаснулся Тамаз, глядя, как выгребает Иринаиз бумажникапоследние деньги и сует их в кассовое окошечко.
-- Это твои деньги? Твои? А обратные билеты у нас, кажется, есть.
-- Дапожалуйста, ставь начто хочешью Только ведью операцияю
-- Вот пускай Бог и подскажет!
Крупье произнес положенные словаи пустил шарик. Он поскакал, попрыгал и, по законам жанра, остановился, естественно, назеро. Крупье погреб лопаточкою груды фишек в сторону Ирины.
-- А теперь? -- спросил оторопевший Тамаз. -- Начто ставим теперь?
-- А теперь -- хватит, -- отрезалаИрина, сгребая фишки в сумочку, -поехали!
-- Так везет же! -- изумился Тамаз.
-- Это-то и печальною 05.12.90 НаМонмартре было холодно, дул ветер, что не мешало доброму полутору десятку художников со всего, казалось, светасидеть вокруг Ирины и рисовать ее.
Один из них, рыжий, отложив карандаш, сказал:
-- Может, хоть улыбнешься? -- и, видя, что Иринане понимает языка, продемонстрировал.
Иринапослушно растянуларот.
-- Нет, -- объяснил рыжий. -- Глазами, -- и, бросив в раздражении карандаш, обеими руками ткнул себя в глаза.
Глазами у Ирины не получилось, и рыжий свой рисунок разорвал.
Тамаз тем временем расплачивался с остальными, собирал портреты.
-- Развесишь по мастерской, когдая?.. -- спросилаИрина, не договорив: умрую
Они стояли во дворике приемного покоя L'Hotel Dieu, растерянные, не зная ли, не решаясь, кудаткнуться.
Вкатиласкорая. Санитары понесли носилки, накоторых, прикрытая простынею, лежаламертвенно-серая красавицамулатка. Из кабины выбралась женщина-врач, бросилапару слов дежурному и тут обратилавнимание нанашу парочку, улыбнулась и, подталкивая узнавание, ударилав ладоши раз-другой в характерном ритме того, пицундского, танца, притопнуланожкою.
-- Какие встречи! -- сказала, когдаи Тамаз, и Ирина, наконец, улыбнулись. -- Меня звать Анни!.
Санитар катил по бесконечной древней галерее каталку с мулаткою, которую сопровождаладокторица, аТамаз и Иринасопровождали в свою очередь ее.
-- Дура! -- кивнуланакаталку Анни. -- Не ценит жизни! Вогналав вену тройную дозу омнопона.
-- Омнопон? -- вылущилаИринаиз невнятной ей французской речи знакомое словцо.
-- Mais oui, oui, -- улыбнулась врачиха.
-- Самоубийца, -- пояснил Тамаз. -- Грешница. А откудаты знаешь этотю ну как его?
-- Омнопон? -- напомнилаИрина. -- Сильное обезболивающее. Я папу целый месяц колола. Перед смертью.
-- Сама? -- удивился Тамаз мужеству жены.
-- А у нас покамедсестру дождешью
-- Онаговорит, -- перевел Тамаз для Анни, выказавшей налице заинтересованность, -- что кололаотца, когдаон умирал.
-- Mais oui, oui! -- согласилась та. -- Как и во всем насвете, тут главное -- доза.
-- Онаговорит, -- сказал Тамаз, -- что главное -- доза.
-- И все-таки удивительно, -- кивнулафранцуженкав сторону мулатки. -- С одной стороны, самообладание: надо ж в такой момент в вену попасть! С другой -- непонятная в самоубийце страсть к комфорту.
-- К комфорту? -- переспросил Тамаз.
-- Самая приятная смерть, -- сказалаАнни. -- Сладко засыпаешь. И -эстетичная.
-- Оначто, уже умерла? -- побледнелаИрина.
-- Quoi?
Тамаз перевел.
-- Поканет. Может, и вытащимю -- качнулаврач головою с некоторым сомнением.
-- Что онасказала? -- напряглась Ирина.
-- Что вытащат.
-- Нет, перед этим.
-- Что это самая приятная смерть. Как будто сладко засыпаешь. И самая эстетичная. Только это онаговорит чушь!
ЫРеноы Анни медленно ехал по главной улице Saint-Genevieve du Bois, Иринас Тамазом наЫягуареы следовали сзади.
-- И чего мы к ней потащились? -- ворчалаИрина. -- Сидели б даждали результатов.
-- Раз онасказала, что ей позвонятю Смотри как красиво!
Городок и впрямь был очень собою хорош, и в другой раз Ирина, конечно, заметилабы это. ЫРеноы свернул направо, наверх.
-- Старый город, -- перевел Тамаз надпись.
ЫРеноы остановился.
-- Ну вот, -- гордо сказалаАнни у двухэтажного коттеджакрасного кирпича. -- Тут я и живу! -- И добавилапо-русски: -- Будьте как дома.
Ириналежалапоперек широченной кровати в гостевой комнате и переключалателевизионные программы туда-сюда. В дверях появился Тамаз:
-- Ты точно не хочешь есть?
Иринатолько качнулаголовою.
-- Ты б видела, что заужин приготовилаАнни! Оливки, фаршированные анчоусами! Форель с луком! Маринованная лососина! А какое вино! А у тебя как назло пропал аппетит!
-- Ты издеваешься надо мною, Тамаз, да? -- спросилаИрина.
-- Почему издеваюсь? Ах! Я совсем забыл сказать: звонили из клиники. Ты совершенно здорова! Слышишь! Совершенно здорова! -- и Тамаз бросился к Ирине, поднял ее наруки, закружил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16