-- Добрый день, -- приветливо отнесся к Человечку Иван Николаевич, несколько нетвердо шагая навстречу по ковровой дорожке. -- Рад видеть, -- и подал для пожатия руку.
Человечек, однако, демонстративно спрятал обе свои заспину, чем заставил ИванаНиколаевичавыкручиваться из чрезвычайно щепетильного положения.
-- Разрешение наособнячок подписали? -- осведомился Человечек.
-- Вот, -- протянул Иван Николаевич тонкую папку красной кожи. -- Сивцев Вражек. Сердце, можно сказать, Арбата.
-- Получите, -- изучив Разрешение и сопуствующие ему бумажки, швырнул настол Человечек папку поневзрачнее, зато попухлее, и вышел вон.
-- Не появлялся? -- с порогаспросил Благородный Карась у открывшей дверь Супруги.
-- Девкаего звонила!
-- Почему -- девка?! -- возмутился Карась.
-- Кто ж онаеще? -- пожалаСупругаплечами.
-- Яю Я попросил бы тебяю выбиратью выбиратью выражения! Это, в конце концов, неинтеллигентно! -- взорвался Карась.
-- Хорошо-хорошо, -- присмирелаошарашенная Супруга, -- не бесись.
-- Я абсолютно спокоен. Абсолютно! Он у нее?
-- У нее, -- кивнула.
-- Адрес сказала?
-- Нашел дурочку!
Благородный Карась переобулся в тапочки, прошел накухню, сжевал что-то, взяв с тарелки прямо рукой.
-- Как ты думаешь? -- обратился к Подруге Жизни. -- Они уже?..
-- Двадцать лет мальчику, -- сновапожалатаплечами. -- Я собралаему вещи, денег немного. Придется временно смириться.
-- Э-то-не-воз-мож-но! -- проскандировал Карась.
-- А что ты с ним сделаешь? -- поинтересовалась Супруга.
-- Я с нимю я с нимю я с нимю поговорю!
-- И объяснишь, как оказался надаче? -- ехидно осведомилась подругажизни.
Благородный Карась зарыл руки в седую шевелюру.
-- Может -- с нею? -- простонал.
-- А-га, -- деланно согласилась Жена. -- Так онатебе его и отдаст! Ничего, сам очухаетсяю Ты вон чем дергаться -- поешь, -- налилав тарелку борща. -Как, кстати, твой поход?
Карась подчеркнуто не отреагировал навопрос Супруги, но онаплевать хотеланаэту подчеркнутость и добавила:
-- Ну, туда. В гэбэ!
-- Не ходил я в гэбэ! -- швырнул Карась ложку так, что она, пролетев по столу, шмякнулась напол и обрызгалабелые брюки. -- Я тудане ходил! И не пойду! Это безнравственно -- по собственной инициативе вступать в сношения с тайной полицией!
Супруганесколько обескуражилась реакцией супруга:
-- Но ты жею ты же сам вчераю ты ж собиралсяю
-- Я солгал тебе, солгал! -- проорал Карась и выскочил из-застола, побежал вон из кухни. -- Со-лгал! Я вообще -- лжец! -- хлопнул дверью своего кабинета.
Человечек выбрался из автомобиля возле арки сталинского, в мемориальных досках, здания и направился во двор. И прямо тут, под аркою, его застали несколько по обыкновению фальшивые звуки духового похоронного оркестра.
Возле подъездатихо толклось порядком народу. Вынесли спервакрышку гроба, потом -- подушечки с наградами. Потом -- самого виновника.
Человечек пробрался поближе и увидел строгое и спокойное лицо Карася-Мертвеца. Сзади шли женщины в черном, плакали. Катафалк уже выдвинул из мрачного чреватележку.
Человечек постоял, посмотрел, потом -- с большой серьезностью налице: навернякаподумал о Вечности и Боге -- снял шляпу. Кто-то из провожающих, увидев жест Человечка, покивал сочувственно головою и обратился со вздохом:
-- Да, как говоритсяю Ушел от насю
Человечек перестал думать о Высоком и отозвался:
-- Скорее улизнул!
В тот миг, когдаБлагородный Карась возле справочного киоскапытался вызнать адрес Картошкина:
-- Дакак, то есть, нету?! -- орал насправочную старушку, -- как нету?! Он живет в Москве как минимум тридцать лет! -- Человечек поднимался в Обитель Муз Художника.
Тот открыл двери сам.
-- Вы один? -- осведомился Человечек.
-- Вы же просили, -- отозвался Художник.
-- А вы сразу так и послушались? -- ухмыльнулся Человечек и довольно бесцеремонно, по-хозяйски прошел в мастерскую, осмотрел висящие и стоящие картины, приблизился к мольберту и, не смущаясь нимало, приподнял покрывало, поизучал холст и опустил снова. Хозяин мастерской ходил заЧеловечком в полной готовности в случае чего услужить.
-- Итак, -- уселся Человечек в кресло, -- вы, судя по всему, догадались, о чем речь.
-- Догадался, -- потупился Художник.
-- Вот, -- достал Человечек из "дипломата" увесистый пакет. -- Полное собрание вашихю сочинений.
-- Понимаю.
-- Даже не знаю, -- сказал Человечек, -- советовать ли вам давать мне заних такую немыслимую ценую
-- А какую? -- поинтересовался Художник.
-- Которую я назову чуть позже. Репутация, конечно, попортится. Особенно наЗападе. Но жить-то вы, в общемю -- пустил Человечек многоточие, подкрепленное жестом. -- Союз вас, пожалуй что, не оставит, заказами обеспечит. Академия из своих недр не изблюетю
-- Называйте же, называйте вашу цену!
-- Нет, право же, право -- не знаю! Очень уж как-тою дорого! Раздобудете ли?
-- Вы что, издеваться надо мною пришли?! -- впервые проявил Художник чувство некоторого достоинства.
-- Ну, как хотите, -- развел Человечек руками. -- Этот пакет будет вам стоитью сто тысяч.
Значительное облегчение, которое он тут же постарался сменить наигранной озабоченностью, выразилось налице Художника.
-- Долларов, разумеется, -- добавил Человечек впроброс, сполнанасладившись наигранной и в предвкушении натуральной озабоченности. -- А то что ж получается? Лучшие галереи приобретают ваши шедевры засвободно, как говорится, конвертируемую валюту, ас собственными согражданами вы собираетесь рассчитываться резаной бумагою? Нехорошо, нехорошо. Презрительно как-то!
Художник сидел оцепенелый: губы только слегкашевелились то ли в подсчетах каких, то ли в молитве.
Человечек встал и сновапринялся осматривать картины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20