Старик. Сам справлюсь. (Уходит накухню.)
ШарлоттаКарловна. Полегчало, Андрей Николаевич?
Китаврасов. Я так мало изменился, что вы меня сразу узнали? Вы вот, говорят, были когда-то красавица!
Злата. Лотта, Андрюшенька, и сейчас хоть куда! Ты просто не теми глазами смотришь. А тебя, я полагаю, онаузналапо фамильному сходству.
Китаврасов. Неужто я и в самом деле так похож на... него?
ШарлоттаКарловна. Вы, не в обиду будь сказано, Андрей Николаевич, и помельче, и похлипче выйдете, чем Николай Антонович. Они приехали сюда, когдаим под пятьдесят было...
Злата. Они значит он. Это, Андрюша, у нас такая формавысшей вежливости.
ШарлоттаКарловна. А выглядели, пожалуй, помоложе, чем вы сейчас.
Злата. Множественное число.
ШарлоттаКарловна. Знаете, как они ходили?! Шляпа. Светлый макинтош. Зимою в ботиночках.
Злата. Человек с Луны.
ШарлоттаКарловна. И только если уж особенный мороз, фетровые боты надевали поверху. Белые.
Злата. Миклухо-Маклай у папуасов.
ШарлоттаКарловна. И головавсегдатакая... гордая. Под ноги никогдане смотрели.
Злата. Не спотыкались? Тротуаров-то у нас...
ШарлоттаКарловна. КогдаЕленаВалерьевнаприехали, они, бывало, в выходной, под ручку, через все село в клуб направляются, в кино. Идут, ананих насамих, как накино, люди смотрят.
Напороге появляется Старик.
А скольких они от смерти спасли! Почитай -- все село, все их крестники. И роды принимали, и кесаревы...
Старик. Полно, Лотта, не преувеличивай. Были, конечно, случаи, но не каждую же грыжу заспасение от смерти считать.
ШарлоттаКарловна. Может, и не каждую, верно, только у людей до сих пор такое чувство осталось. А какой у Николая Антоновичав больнице порядок стоял! Они, помню, заходят в амбулаторию -- мы уже под собою и ног не чуем.
Старик. Амбулаторию снесли.
ШарлоттаКарловна. Достанут белоснежный платок из кармана, весь хрустящий, крахмаленный, проведут им так по стене -- и не дай Бог, чтоб хоть пылинканаплатке осталась.
Старик. Выстроили блочный корпус. Прогресс.
ШарлоттаКарловна. Разве б при Николае Антоновиче могло такое случиться, чтоб некому оперировать? Даесли б они и сегодня взялись сами...
Злата. Им сегодня не до того было.
Старик. Вряд ли, Лотта. Вряд ли что изменилось бы.
Злата. Они сегодня караулили.
Старик. Хромых и впрямь совсем старый был. Дряхлый. Он все равно такой операции не выдержал бы.
ШарлоттаКарловна. Вы б хоть сказали это доктору.
Старик. Разве что очень уж если быстро вырезать.
ШарлоттаКарловна. Супругу Златы Николаевны.
Старик. Один шанс из ста.
Злата. Мы, Лотта, без твоих советов обойдемся, кому что говорить.
Старик. Перестань хамить, Злата.
ШарлоттаКарловна. Я не советую, ЗлатаНиколаевна. А только очень уж они переживают.
Злата. Думаю, переживут.
Старик. Всем нам, Лотта, умирать приходится.
ШарлоттаКарловна. Верно.
Старик. Чуть раньше. Чуть позже. Наоперационном столе, под наркозом -- это еще не так плохо.
Злата. От руки Шухмана.
Старик. Бывает налесоповале где-нибудь или навойне. Или просто наулице, с рукописью под мышкой. Напереходе в полосочку.
ШарлоттаКарловна. Наулице неприятно.
Старик. И ничего во всем этом страшного, кажется, и нету. Жить ведь тоже устаешь, Лотта.
Злата. Тише, тише, папочка!
Старик. Жить тоже устаешь.
Злата. Андрюшазаснул. И... какие прогнозы?
Старик. Какие тут, Злата, могут быть прогнозы? Инфаркт.
Злата. Разрыв сердечной мышцы?
Старик. А еще медичка. С разрывом он уже остывал бы.
Злата. Чувствуешь себя виноватым, папочка?
Старик. Частичный некроз. Омертвение.
Злата. Что это случилось с Андреем?
Старик. С чего ты взяла?
Злата. Не надо винить себя ни в чем.
Старик. Как он говорил? -- переход по зебре. Помнишь, когдаты маленькая была, у нас собаку убило, Франтика? Выбежал наулицу меня встречать -- и под грузовик. У меня аж захолонуло.
Злата. Помню.
Старик. Я, конечно, врач, но каждая смерть, хоть и собачья... Однако, грузовик проехал, Франтик вскочил. Даже залаял.
Злата. Я все помню, папочка.
Старик. У меня отлегло от сердца. Пронесло, думаю.
Злата. Все: про нашу с тобою жизнь.
Старик. А не успел подойти -- он уже мертвый.
Злата. Только что-то ты заговорил чересчур мрачно.
Старик. Я его вон там похоронил, под большим кедром.
Злата. Неужто мы с тобою Андрюшу не выходим?
Старик. Если сумеет успокоиться.
Злата. Успокоиться?
ШарлоттаКарловна. Выходим, ЗлатаНиколаевна. Ради Николая Антоновичавыходим! Недельки две-три полежат...
Голос Златинамужа. Какой мне взять чемодан, Злата?
Злата. Видишь, Лотта: пережил. Будет выяснять отношения.
Старик. Ты и впрямь жестокас ним слишком.
Злата. В самую меру, папочка.
Голос Златинамужа. Злата, ты слышала?
Злата. Иду. А то разбудит Андрея.
ШарлоттаКарловна. Сказали б им, а, ЗлатаНиколаевна!
Злата. Хотя виноват он разве что в том, что женился намне. (Уходит.)
ШарлоттаКарловна. Сказали б!
Старик. С кем ты живешь, Лотта?
ШарлоттаКарловна. С кем мне еще жить? Одна.
Старик. А сестры? Еще какая-то, кажется, былародня. Родители умерли?
ШарлоттаКарловна. Родители? Кого хватились! А прочие все давно поразъехались. Чего им тут делать, в Сибири в этой?!
Старик. Народину?
ШарлоттаКарловна. Народину нас не пускают. Родину заняли. Мы в семьдесят третьем ездили с Милей, с сестренкою, в нашу деревню. НаВолгу. Сейчас там одни русские живут дахохлы. Развал, запустение. Понятно: ведь начужое пришли.
Старик. Начужое.
ШарлоттаКарловна. А старший племянник, Рихард, -- ему в позапрошлом году удалось в Германию выехать.
Старик. В западную?
ШарлоттаКарловна. Ну, в феерге. Только какая это сейчас нам родина?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75