Несмотря на то, что было уже поздно, темно, сеялся дождик со снегом
(Москва резко контрастировала с солнечным, разноцветным Парижем), колле-
ги Кузьмы Егоровича по руководству страною стояли в должном составе,
выстроившись в ряд, только разве шляпы надвинули несколько глубже обыч-
ного.
Самолет остановился, подкатили трап, отворилась дверь. Кузьма Егоро-
вич показался в проеме и демократично пожал руку стюардессе. Шеренга
встречающих двинулась навстречу!
А видеомагнитофон крутился на запись: в большой сосредоточенности
наблюдал за встречею по цветному японскому монитору седовласый человек,
которому ассистировал некто помоложе. Кузьма Егорович здоровался, отве-
чал о самочувствии - вроде бы нормально, обычно, обыденно, а вместе -
чуть ли не с опаскою, и все норовил скоситься куда-то назад.
Который помоложе на раз усек странность поведения и, справившись с
рядком мелких экранчиков, переключил кнопку.
На большой монитор снова вышел проем самолетной двери: сопровождаемая
Равилем, показалась в проеме Жюли, вся обвешанная коробками, картонками,
чемоданами, сумками.
- Ну, Кузьма Егорович!.. - по внешности добродушно погрозил Седовла-
сый в монитор.
Кузьма Егорович уселся в огромный лимузин, в такие же рассаживались
встречавшие. Завыли сирены машин сопровождения. Замигали мигалки. Ка-
валькада, мягко тронувшись, в мгновенье набрала скорость и, словно не-
чистая сила, исчезла за темным извивом шоссе!
Жюли ехала на заднем сиденьи "Волги" и смотрела по сторонам. Слева
неслись черные кусты и деревья, справа - под маревом освещенного нижним
светом неба - посверкивали окнами окраинные кварталы столицы.
- Moscou? - со всею доступной ей восторженностью спросила Жюли.
Равиль обернулся с переднего сиденья и, неестественно улыбнувшись,
отрицательно мотнул головою:
- Тропарево.
- Oui, oui, - согласилась Жюли, однако, едва завидев очередной мас-
сив, спросила еще восторженнее: - Moscou?
- Востряково, - снова мотнул головою Равиль, улыбнувшись в меньшей
степени.
- Moscou?
- Очаково!
У въездных ворот загородной резиденции Кузьмы Егоровича мрачно стояла
группка людей с протестующими против засилья аппарата плакатиками. Тут
же, на снегу, между сосен, расположился рок-ансамбль - змеи проводов тя-
нулись во тьму.
Едва завидев в конце подъездной аллеи фары эскорта, лидер ансамбля
кивнул товарищам и, прервав проигрыш, ребята запели уж-жасно абличи-
тельную - по моде текущего восемьдесят девятого - песню. Особенно стара-
лась одетая шубкою девочка лет пяти.
Медленно вплыл в распахнувшиеся и тут же схлопнувшиеся ворота кузьма-
егоровичев лимузин. Никита бросил гитару через плечо, не сомневаясь, что
товарищи подхватят, и скользнул сквозь проходную: Кузьма Егорович как
раз выбирался из машины.
- Неужто привез?! - полюбопытствовал Никита, сопровождая отца к дому.
- Клоун! - бросил отец на ходу.
- Машка-а! - заорал Никита через весь двор. - Марш домой! Гастроль
отменяется. Дед няньку привез.
А Кузьма Егорович, войдя в кабинет и повернув пипочку выключателя,
первым делом бросил взгляд на десяток бюстов Ленина, стоящих полукругом
на невысоких книжных шкафах. Так он и знал: каждый из идолов был твор-
чески обработан: на одном - рыжий парик, на другом - женские бусы, к
третьему прилеплена какая-то медалька, кажется - шоколадная! Не раздева-
ясь, Кузьма Егорович принялся убирать кощунственные добавки.
- А что, дед, ты правда няньку из Парижа привез? - спросила стоящая
на пороге девочка. - Я с папой на гастроль хочу!
Кузьма Егорович обернулся со строгостью.
- Пусть! - сказал. - Пусть я упустил твоего отца. Но из тебя - чело-
века сделаю.
- А, может, лучше - тоже упустишь? - с надеждою поинтересовалась
внучка, но Кузьма Егорович не обратил внимания на дерзость: откуда-то
сверху звучал особый зуммер.
Не закончив даже с ленинами, Кузьма Егорович ринулся по лестнице,
специальным ключиком отпер дверь и снял трубку с телефона, рельефный го-
сударственный герб на диске коего заменял сразу все цифры.
- Спасибо, - буркнул, послушав. - Прямо сейчас? - выказал удивление -
не удивление, недовольство - не недовольство. - Лады!
Ребята под соснами, укручивали провода, аппаратуру, упаковывали в РА-
Фик с названием ансамбля по борту.
Жюли совсем было прокатила мимо, но Никита успел заступить машине до-
рогу, открыл дверцу, нырнул головою в салон.
- Вы, что ли? - ткнул в Жюли пальцем.
- Bon soir, bon soir, - заулыбалась Жюли.
- Да будь я и негром преклонных годов, - назидательно продекламировал
Никита, - и то без унынья и лени я русский бы выучил только за то!
Parler vous Franзais? - добавил с чудовищным акцентом.
- Mais certainement! - ответила обрадованная Жюли и затараторила
по-французски: - Я так давно мечтала побывать в России! Glasnost!
Pyeryestroyka! Gorbatchov! Я уже видела Москву издали - это производит
неизгладимое впечатление!
Никита, отчаявшись переждать, закрыл ей рот ладонью, чмокнул в щеку,
произнес:
- Любте Машеньку!
А Кузьма Егорович, плюнув на последнего ленина, стирал с него рукавом
следы помады, когда в кабинете возник Равиль, кашлянул, привлекая внима-
ние, скосил взгляд на часы.
- Ничего, - буркнул Кузьма Егорович. - Подождет, - и уж совсем нес-
лышно добавил: - Не барин!
- Что-что? - спросил Седовласый у молодого своего помощника.
- Боюсь ошибиться. Щас, повторим, - и молодой заиграл на клавишах.
Завизжал звук, задергались фигурки на экране в обратном движении,
плюнуло, щелкнуло, остановилось и снова поехало вперед с повышенным уси-
лением звука.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206