Как! покаяние!
- Вы опять про Марину? - раздражился Благородный настолько, что повы-
сил тон несколько сверх самим же себе назначенной меры, чем раздражился
еще больше. - Она рожала у лучших врачей. Ее ничто не могло бы спасти.
Это судьба. И я тут не при чем. А вот вы! вы! вы ни разу не допустили
меня до моего собственного ребенка!
- Марина не допустила, - мягко возразил Полковник.
- Но я действительно собирался развестись! - почти уже кричал Благо-
родный.
- Ее не устраивало, что вы оставили бы своего сына сиротою.
- Я бы уж как-нибудь разобрался!
- Нисколько не сомневаюсь, - теперь интонация Полковника несла в себе
едкий яд.
- Откуда ж столько презрения? - поинтересовался Благородный.
- Оттуда! - вспылил, наконец, и Полковник. - Оттуда, что мое дело бы-
ло - выполнить последнюю волю дочери. А ваше - пробиться к ребенку нес-
мотря на мое сопротивление. Несмотря на все силы ада!
- И вы еще смеете упрекать?!.
Видать, в этой последней реплике Благородного послышалась Полковнику
боль столь искренняя, что он вдруг как-то весь помягчал и сказал:
- Хотите познакомлю?
- С кем? - испугался Благородный, и именно потому испугался, что от-
лично понял с кем.
- С дочкой с вашею, с Машенькой, - тем не менее пояснил Полковник.
- А она что, здесь?
Полковник кивнул утвердительно.
- Но я! но я! - в страшной неловкости замялся Благородный. - Но я
н-не готов!
- Понимаю, - отозвался Полковник после недлинной паузы. - Она, навер-
ное, тоже. Пойдемте, хоть фотографию покажу, - и направился к летней ку-
хоньке, щелкнул выключателем.
Внучкино фото в рукодельной рамочке стояло на полке, предваренное
роскошной розовой розою в баночке из-под майонеза. Благородный взял рам-
ку в руки, посмотрел пристально на изображение лица дочери. Полковник
забрал рамку у Благородного, вытащил из нее фотографию:
- Возьмите. У меня есть еще.
Благородный бережно положил фотографию во внутренний карман, уронил
"спасибо" и направился к выходу.
- А про покаяние, - произнес Полковник совсем тихо, так, что при же-
лании вполне можно было б его и не услышать, - про покаяние я сказал
исключительно в связи с вашими! доносами.
- Что?! - столько праведного возмущения прозвучало в этом словечке
человека, вмиг превратившегося из Просто Благородного в Благородного Ка-
рася, так безостаточно разогнало оно теплую, тихую какую-то атмосферу,
только что наполнявшую кухоньку, что и Полковник поневоле сменил тон,
поправившись с ехидцею:
- Простите: экспертизами.
- А-а-а! - протянул Благородный Карась, застыв на пороге. - А что!
мои экспертизы? Я всегда писал, что думал. И если даже иногда заблуждал-
ся в своих оценках!
- Дмитрий Никитович! - как-то даже обескуражился Полковник. - Да пой-
демте почитаем. Коль уж все равно в такую даль прикатили!
- Они! - отпустил Благородный Карась дверную ручку, - у вас есть?
- Да неужто в противном случае я посмел бы послать вам повестку? -
развеселился Полковник.
- Ну и пускай! Не стану я!.. - возмутился было Благородный Карась, но
вдруг согласился, видимо, заинтересованный. - А впрочем!
Они вышли, двинулись вниз по тропинке, уложенной бетонными восьмиу-
гольниками.
- Сюда вот, пожалуйте! Осторожно, здесь круто! Так! вот сюда! - вел
Полковник гостя к заветному тамбуру. - Несмотря ни на что, всегда считал
вас человеком! ну не то что бы вполне порядочным! Во всяком случае, ни-
кого другого сюда не пригласил бы. Постойте минуточку! сейчас! - нащупы-
вал кодовые колечки, поворачивал, прислушиваясь к треску, замочный махо-
вичок. - Сейчас я и свет зажгу, - и лестница в подземелье озарилась. -
Проходите, проходите. Не бойтесь: не пыточная камера, не подземная
тюрьма.
- Да с чего вы взяли?! - взвился Благородный Карась, компенсируясь,
видать, за то, что смолчал на "не то что бы вполне порядочного".
- Вот и чудненько.
Отворилась вторая дверь, нижняя, и перед Благородным Карасем во всем
великолепии открылась полковничья сокровищница. Хозяин, пропустив гостя
вперед, остался на пороге, и в гордом взгляде его чудился едва ли не
блеск безумия.
- Где вы тут у меня? - насладившись паузою, двинулся Полковник к од-
ному из каталожных стеллажей, вытянул ящик. - Так! так! та-ак! - приго-
варивал, перебирая карточки, словно на арфе играя. - Вот! - едва ли не
на ощупь определил, наконец, нужную. - Шкаф номер восемь, папка четыр-
надцатая.
Затем подошел к шкафу номер восемь и извлек папку номер четырнадцать.
Открыл. Перелистал. Подманил Благородного:
- Ваша рука? Узнаете?
Благородный Карась потянулся к папочке.
- Не надо! - профессионально остановил Полковник. - Трогать - не на-
до. Я вам почитаю. Вот, - принялся листать, - где это? Ага: "!с доста-
точной уверенностью заключить, что в подвергнутых экспертизе текстах бе-
зусловно"! чувствуете, - отвлекся, - какое словцо? вы ведь филолог, не
можете не чувствовать! - и вернулся к документу: - "!безусловно от-
сутствует даже след таланта, так что мысли, высказанные в них, можно
считать вполне авторскими и публицистическими".
Полковник шумно захлопнул папку, выпустив на волю легкое облачко тон-
кой книжной пыли.
- И это, заметьте, не про Солженицына. Это про того мальчика, помни-
те? Который на втором году погиб в лагере, в Мордовии?
- Так ведь вы ж туда его и засадили, вы! - закричал Благородный Ка-
рась.
- Не мы, положим, а суд. Но дело сейчас не в этом. Это, так сказать,
наши проблемы. Наши! с Господом!
- Вы еще и верующий?! - несколько истерично хохотнул Благородный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206