(Иван, поправил Иван Алек-
сандрович татарочку) !идемте, Иван! Александрович, идемте, вам же должно
быть интересно, вам же нужно собирать материал.
Страшно было Ивану Александровичу преступать запрет Эльдара, но соб-
лазн, исходящий от Альмиры, оказался все-таки сильнее, и, когда ясно
стало, что уговорить татарочку остаться в домике не получится, Иван
Александрович решился и пошел, держа ее за руку, в темноту: туда, где
горели, бросая отсветы на нижние ветви сосен, комсомольские костры.
У костра Альмира, хоть и села рядом с Иваном Александровичем, мгно-
венно отдалилась от него, отдалилась недосягаемо, слилась, соединилась с
ровесниками, поющими под гитару какие-то ерундовые песенки: то детские,
про крокодила Гену, то что-то чисто студенческое, еще более глупое, и
Иван Александрович подумал, что, только овладев инициативой, только став
центром внимания, героем этого костра, сумеет вернуть татарочку - и тре-
бовательно протянул руку в сторону гитары. Инструмент ему отдали нехотя,
из одной вежливости, не ожидая, вероятно, ничего хорошего, но Иван Алек-
сандрович проглотил это, предвкушая, как разгорятся сейчас глаза ребят,
как вспыхнет их интерес, едва пропоет он им несколько песен, каких они и
слыхом не слыхивали: песен Галича. Нет, разумеется, петь в незнакомой
компании, особенно, ощущая за спиною мелькание инкогнитных теней, "Коро-
леву материка" или "Поэму о бегунах на длинные дистанции" не следовало
ни в коем случае, но кое-что попроще, поневиннее - отчего ж не испол-
нить? И Иван Александрович решил, что лучше всего начать с "Леночки и
эфиопского принца", вещицы, в общем, шуточной. Пел он, разумеется, так
себе, аккомпанировал, обходясь тремя неполными аккордами: весь расчет
был на магическое воздействие текста! - однако, ни первый, ни третий, ни
пятый куплеты не произвели на слушателей никакого иного впечатления,
кроме вежливо скрываемой скуки, и Иван Александрович в азарте, наплевав
на теневых инкогнито, запел "Облака", а потом и "Репетицию ностальгии".
В глазах, на него глядящих, вместо скуки стало появляться раздражение,
похожее на ларискино, потом один боец, другой, третий потихонечку встали
и растворились в темноте, в какое-то мгновенье Иван Александрович не об-
наружил рядом и Альмиры. Он вернул гитару, не допев до конца, и, сгорая
со стыда от нелепого, от полнейшего своего провала, побрел прочь. Не ус-
пел Иван Александрович удалиться от костра на десяток шагов, как в полу-
разогнанной им компании вспыхнул некий мульт-мотив, сразу подхваченный
несколькими голосами, и, совсем было замороженная, снова заиграла жизнь.
Рядом с домиком били человека. Иван Александрович отпрянул в кусты,
замер! Слава Богу (потому что в таких делах свидетелем быть страшно),
слава Богу, вроде не заметили!.. Кто-то поднял в вытянутой руке темную
продолговатую тряпку: вот! Если бы шла не реальность, а все-таки сцена
из патриотического фильма, по жесту, по интонации пришлось бы подумать,
что тряпка - знамя. Но Ивану Александровичу хватило мутного лунного све-
та понять: тряпка - штаны. Поймали-таки вора, поймали и предварительно
наказывают. Хыватыты, узнал Иван Александрович голос Бекбулатова. Давай
ыво вы мышыну. Тело вора потащили к воронку-УАЗику, и на мгновенье Ивану
Александровичу увиделось полумертвое, вспухшее от кровоподтеков, однако,
сразу узнанное лицо: лицо утреннего алкаша-эквилибриста, левого из тех
двоих, что двигались спиною. Чужак, в мыслях покаялся Иван Александро-
вич. А я-то грешным делом подумал, что джинсы спер свой, из интерлагер-
ников. Недооценил нравственную чистоту коммунистической молодежи!
Машина хлопнула дверцами, клацнула передачей, буркнула мотором и
скрылась. Иван Александрович постоял еще с минуту - все вокруг, кажется,
было тихо - и пошел спать. Вот и второе на этой неделе убийство возле
моего домика. Почти убийство.
6
Проснулся Иван Александрович не раньше полудня и долго лежал в узкой
пионерской коечке, машинально рассматривая на стенах кровавые запятые от
раздавленных насосавшихся комарих. Да, поездка в Башкирию явно не зала-
дилась, и самым благоразумным было бы лететь отсюда как можно скорее,
тем более, что материала для грешневской статьи набралось уже вполне
достаточно. Правда, Ивану Александровичу, развращенному журнальчиками,
страсть как хотелось выяснить у немцев кое-что и для себя: как, напри-
мер, они, не столь давно испытавшие (пусть не на своей шкуре: через де-
дов, отцов, старших братьев) прелести одной людоедской идеологии, восп-
ринимают другую: не выработалось ли иммунитета? что, например, думает
адвентист седьмого дня о христианстве: не оно ли одно, с его приматом
личности, с пренебрежением к земным благам, может всерьез противостать
дьявольской эпидемии, все шире охватывающей нашу маленькую планету? - но
такие выяснения представлялись, разумеется, слишком опасными, и Иван
Александрович долго боролся сам с собою, пока, наконец, все же не взбун-
товался: да черт их всех побери! джинсов я, слава Богу, не крал и не в
гости напросился по бедности, а приехал из столицы с редакционным зада-
нием ЦК ВЛКСМ и имею полное право разговаривать с кем угодно и о чем
сочту нужным, и плевать мне на любые рыкымыныдацыы любых бекбулатовых,
может, у меня какие-нибудь особые цели, про которые ему и знать-то не
положено!
Настроив себя столь решительно, Иван Александрович вышел на улицу.
Вовсю лупило солнце. Чуть ленивая атмосфера выходного была напитана ра-
достной силою отдыхающих студентов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206