– Ах, как много ты видела! Ах, как счастлива ты была!
– Счастлива? – переспросила елка и задумалась над своими словами. – Да, пожалуй, веселые были денечки!
И тут рассказала она про сочельник, про то, как ее разубрали пряниками и свечами.
– О! – сказали мыши. – Какая же ты была счастливая, старая елка!
– Я вовсе не старая! – сказала елка. – Я пришла из лесу только нынешней зимой! Я в самой поре! Я только что вошла в рост!
– Как славно ты рассказываешь! – сказали мыши и на следующую ночь привели с собой еще четырех послушать ее, и чем больше елка рассказывала, тем яснее припоминала все и думала: «А ведь и в самом деле веселые были денечки! Но они вернутся, вернутся. Клумпе-Думпе с лестницы свалился, а все ж таки принцессу за себя взял, так, может, и я за принца выйду!» И вспомнился елке этакий хорошенький молоденький дубок, что рос в лесу, и был он для елки настоящий прекрасный принц.
– А кто такой Клумпе-Думпе? – спросили мыши.
И елка рассказала всю сказку, она запомнила ее слово в слово. И мыши подпрыгивали от радости чуть ли не до самой ее верхушки.
На следующую ночь мышей пришло куда больше, а в воскресенье явились даже две крысы. Но крысы сказали, что сказка вовсе не так уж хороша, и мыши очень огорчились, потому что теперь и им сказка стала меньше нравиться.
– Вы только одну эту историю и знаете? – спросили крысы.
– Только одну! – отвечала елка. – Я слышала ее в самый счастливый вечер всей моей жизни, но тогда я и не думала, как счастлива я была.
– Чрезвычайно убогая история! А вы не знаете какой-нибудь еще – со шпиком, с сальными свечами? Истории про кладовую?
– Нет, – отвечала елка.
– Так премного благодарны! – сказали крысы и убрались восвояси. Мыши в конце концов тоже разбежались, и тут елка сказала, вздыхая: – А все ж хорошо было, когда они сидели вокруг, эти резвые мышки, и слушали, что я им рассказываю! Теперь и этому конец. Но уж теперь-то я не упущу случая порадоваться, как только меня снова вынесут на белый свет!
Но когда это случилось... Да, это было утром, пришли люди и шумно завозились на чердаке. Ящики передвинули, елку вытащили из угла; ее, правда, больнехонько шваркнули об пол, но слуга тут же поволок ее к лестнице, где брезжил дневной свет.
«Ну вот, это начало новой жизни!» – подумала елка. Она почувствовала свежий воздух, первый луч солнца, и вот уж она на дворе. Все произошло так быстро; елка даже забыла оглядеть себя, столько было вокруг такого, на что стоило посмотреть. Двор примыкал к саду, а в саду все цвело. Через изгородь перевешивались свежие, душистые розы, стояли в цвету липы, летали ласточки. «Вить-вить! Вернулась моя женушка!» – щебетали они, но говорилось это не про елку.
«Уж теперь-то я заживу», – радовалась елка, расправляя ветви. А ветви-то были все высохшие да пожелтевшие, и лежала она в углу двора в крапиве и сорняках. Но на верхушке у нее все еще сидела звезда из золоченой бумаги и сверкала на солнце.
Во дворе весело играли дети – те самые, что в сочельник плясали вокруг елки и так радовались ей. Самый младший подскочил к елке и сорвал звезду.
– Поглядите, что еще осталось на этой гадкой старой елке! – сказал он и стал топтать ее ветви, так что они захрустели под его сапожками.
А елка взглянула на сад в свежем убранстве из цветов, взглянула на себя и пожалела, что не осталась в своем темном углу на чердаке; вспомнила свою свежую юность в лесу, и веселый сочельник, и маленьких мышек, которые с таким удовольствием слушали сказку про Клумпе-Думпе.
– Конец, конец! – сказало бедное деревцо. – Уж хоть бы я радовалась, пока было время. Конец, конец!
Пришел слуга и разрубил елку на щепки – вышла целая охапка; жарко запылали они под большим пивоваренным котлом; и так глубоко вздыхала елка, что каждый вздох был как маленький выстрел; игравшие во дворе дети сбежались к костру, уселись перед ним и, глядя в огонь, кричали:
– Пиф-паф!
А елка при каждом выстреле, который был ее глубоким вздохом, вспоминала то солнечный летний день, то звездную зимнюю ночь в лесу, вспоминала сочельник и сказку про Клумпе-Думпе – единственную, которую слышала и умела рассказывать... Так она и сгорела.
Мальчишки играли во дворе, и на груди у самого младшего красовалась звезда, которую носила елка в самый счастливый вечер своей жизни; он прошел, и с елкой все кончено, и с этой историей тоже. Кончено, кончено, и так бывает со всеми историями.



1 2 3