Я увидел у берега стоящую раззолоченную лодку и в то ж самое мгновение себя в руках прекраснейших девиц. Оные одеты были толь на легкую руку, что можно бы подумать, что щедрая природа, доставившая смертным изобилие в платенных припасах, одних их забыла. Я ничуть не досадовал, что они предстали пред меня с таковою доверенностию. Все бы было хорошо, если б только сии нимфы не связали мне рук и ног и если б не секли пред глазами моими одного старика с отменными обрядами. Пуки изломаны, старик кричал и, отдувшись, пошел прочь той дорогою, по которой я приехал. Немилосердый поступок сей произвел во мне негодование, и я не мог удержаться, чтоб не вопросить у тех девиц, кои меня караулили:
— Государыни мои! В рассуждении красоты, которою одарила вас природа, я не могу вообразить, как соединить сию жестокость, оказываемую вами над бедным стариком.
— О,—отвечала мне одна из них,— мы обыкновенно наказываем всех, кои берутся не за свое дело.
— Могу ль я узнать яснее?— спросил я.
— Если только будешь послушлив, — отвечала одна, — то ни в чем тебе отказано не будет. Впрочем, ведай, что упрямство еще величайшее приемлет у нас наказание. Будь терпелив и повинуйся. Не жди больше к удовлетворению твоего любопытства; мы прежде испытываем, и тогда входим в поверенности.
«Вы должны быть отличные женщины,» — думал я. Однако мне не дали размышлять: меня подхватили, положили в лодку и повезли. Продолжая плавание, между тем как одни работали, другие играли надо мною, хохотали, я делал разные вопросы, на оные не ответствовали, и нетерпеливый человек долженствовал бы лопнуть с досады, ибо говорить со мною никто не хотел, а размышлять мне не дозволяли. Наконец лодка пристала к острову. Дюжина или две старух стояли у берега и как бы нарочно дожидались, чтоб взять меня в добычу; они подхватили меня, развязали и повели. Красавицы захохотали громко, сели в лодку и отвалили прочь. Я поглядывал на них с приятностию, старухам сие не было угодно, что я узнал по косым их на меня взглядам.
— Ты очень смешон, — сказала мне одна из них, на которой больше всех кожа сморщилась,— ты пренебрегаешь лучшие прелести и устремляешь взоры на сих подлячек, которые так гадки, что должно быть человеку без вкуса, чтоб иметь терпение желать взглянуть на них.
— Если осмелюсь спросить,— подхватил я,— где те лучшие прелести, о которых вы говорите? Я всегда готов менять хорошее на лучшее.
— Когда вы, находясь между нас, не можете делать различия, то не стоит труда, чтоб вам доказывать, — сказала одна из старух с пренебрежением и толкала меня, чтоб я шел. — Пожалуй, не сердись, сестрица,— говорила другая.
— Люди, живущие за озером, имеют очень странный вкус: должно смеяться слепоте их. Мы, кажется, уже привыкли; очень часто видим мы пленников, и все они оказывают только почтение к нашим мнимым летам.
— К нашим летам!—вскричала одна с негодующей улыбкою.— Если б сии бедняки ведали, чего требуют наши сердца, что б подумали они, когда б узнали, кем пленяются и что пренебрегают! Слова сии возбудили мое любопытство, я убеждал их меня в том удовольствовать и открыть, где я, кто они, что со мною предприемлют и не назначена ль мне судьба того старика, которого секли розгами.
— Может быть еще хуже,— сказала одна старуха,— но не все можно объявлять, что известно: мы также не очень сведущи о предбудущем, и только в рассуждении молодых твоих лет и бодрого вида... Однако знай, что дозволено: ты находишься в острове, обитаемом одними женщинами. Здесь мужчины так редки, что всякий впадший в руки связавших тебя рассыльщиц под смертною казнью должен быть препровождаем к нашей госпоже. Какова она, ты сам увидишь, ибо мы следуем к ней. Здесь все походит на очарование, например: мы кажемся тебе по виду прабабушками тех, кои тебя нам вручили, но сие действие некоторого порошка; госпожа наша натирает оным всех своих подданных, кои попадаются в плен ее с довольными прелестями, чтоб тем обращать нас в старух и самой блистать цветом молодости. Красавицы ж, тебя связавшие, не что иное, как заслуженные ее старушки, и лет чрез семьдесят мы будем натерты некоторою особливою мазью, имеющею представлять нас в том образе, в коем, без сомнения, они вас обворожили; тогда получим мы свободу выезжать за озеро. Бедная вольность, когда уже природа требует уединения! Но какова ни есть сия вольность, однако оная обязывает ловить мужчин во угождение нашей госпоже. Сия нарочно располагает своим искусством, чтоб прелестный вид обвороженных старух принуждал вашу братию отдаваться без сопротивления. Они умеют пленять вас, не имея сами в игре сей участия, кроме чтоб утешаться вашим замешательством. Напротив, мы, несчастные, возбуждаем в вас только отвращение, когда прикосновение к вам сжигает сердца наши, и с досадою принуждаемся вручать вас той, кою мы ненавидим. Она избирает из предводимых себе супруга, ибо видит, что время не медлит затем, что она еще не замужем. По сих пор еще не была она счастлива кому-нибудь понравиться, однако не теряет надежды и продолжает покушения свои. Молодые люди не находят удовольствия искать благосклонности ее, а стариков не считает она достойными и для того отсылает их из острова, причем получают они на дорогу от мнимых молодых девиц розги. Впрочем, не старайся узнать, какой собственно сей остров и кто его госпожа: мы сами о том не ведаем, понеже мы тут не рождаемся, а похищают или покупают нас из разных мест для услуг ее посылаемые непригожие, обыкновенно окружающие ее женщины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73