Чемодан и дорожный мешок он положил в сетку, трость и зонтик поставил в угол, а плед разостлал на диване. Потом снял шляпу, поместил ее возле чемодана и надел на голову черную шелковую шапочку с матерчатым козырьком Вынув украдкой из кармана зеркальце, он взглянул на себя и, убедившись, что седеющая бородка и полотняный китель придают ему вид коренного помещика, улыбнулся и подошел к окну.
На платформе жена его Германция оживленно разговаривала с бледным голубоглазым молодым человеком, а дочка-подросток, зевая, спрашивала гувернантку, скоро ли, наконец, отойдет поезд, потому что у нее уже ноги болят тут стоять.
Пан Дудковский высунулся из вагона
— Ну, до свидания, Минця — крикнул он жене.
— До свидания, до свидания! — ответила супруга, не глядя на него. Казалось, все внимание ее было поглоще но бледным молодым человеком.
— Послушай, Минця! —продолжал пан Дудковский.— Пришли мне в деревню большую корзину с крышкой, будешь еженедельно получать свежие овощи. Нужно еще снять с чердака клетку для кур, я хочу посылать вам цыплят.
— Зачем все это нужно? — с оттенком недоверия возразила пани.
— Как зачем? — возмутился пан Дудковский.—Для того я и купил усадьбу, чтобы иметь от нее доход.
— Простоквашу и свежий воздух,— добавила супруга.
— Простокваша, свежий воздух и фрукты для меня, а овощи, масло и цыплята для вас.
Раздался последний звонок. В вагонах третьего класса поднялись шум и возня, словно в улье. Поезд тронулся, за ним побежало несколько человек, видимо, не успевших наговориться со своими приятелями.
Пан Дудковский еще раз высунулся из окна.
— Не скучайте без меня! —кричал он, размахивая шелковой шапочкой.
Бледный молодой человек снял шляпу, дочка послала отцу несколько воздушных поцелуев, гувернантка крикнула: Адье! Адье!..— и только пани Германция небрежно кивнула головой и, помахав рукой, опять обратилась к своему бледному спутнику.
В купе вошел кондуктор проверять билеты.
— Вы, милостивый государь, в деревню, на дачу? — обратился он к папу Дудковскому.
— Да, к себе в усадьбу,— ответил пан Дудковский, мешкая с предъявлением билета.— Куда я его дел? — проговорил он, шаря по карманам.— Тут все позабудешь, столько хлопот... В Варшаве у меня дом, да еще я купил усадьбу с великолепным садом... Вот билет! — продолжал он, доставая билет из жилетного кармана.— Интересно, каково-то у меня пойдет хозяйство в деревне?..
Кондуктор обратился к другому пассажиру, проверил его билет и, дотронувшись рукой до козырька фуражки, вышел из купе.
Некоторое время слышно было только постукивание и громыхание вагонов. Второй пассажир, человек мрачного вида, забился в дальний угол дивана, а пан Дудковский вертелся и откашливался, намереваясь начать рааговор. Наконец он спросил:
— А вы далеко едете, милостивый государь?
— В Брест.
— Я на четвертую станцию... Недавно я купил себе там усадебку. Великолепная местность!.. Удобный домик, фруктовый сад, пять моргов земли. Третьего дня послал туда кухарку прибрать квартиру, а сегодня еду сам на все лето и осень... Вы, милостивый государь, кажется мне, тоже землевладелец?
— Нет,— небрежно буркнул пассажир.
— Ага! Так, вероятно, у вас дом в Варшаве?..
— Нет.
— У меня,— продолжал пан Дудковский,— есть еще дом в Варшаве. Двадцать пять окон по фасаду, четыре этажа и три флигеля, совсем рядом с трамвайной остановкой. Двадцать лет тому назад я дал за него тридцать тысяч, а теперь он стоит уже сто двадцать. Но зато и повозился же я с ним!.. Я обходил ежедневно все этажи и ежемесячно сам получал плату с каждого жильца. У меня нет больших квартир, все маленькие — в две и три комнаты. Такие приносят больше дохода, особенно если сдавать их помесячно...
— Скажите, вы не играете в карты? — неожиданно спросил его пассажир.
— Нет,— поспешно ответил пан Дудковский и подумал: «Черт возьми! Уж не шулер ли он? Из тех, что обыгрывают пассажиров на железных дорогах».
— У вас, может, нет при себе карт? — продолжал пассажир.
— Я никогда не вожу с собой карты,— ответил паи Дудковский.
Пассажир задумался.
— Вы не умеете играть или не хотите? — опять спросил он.
— Нет, нет, нет... Я не умею!
— Жаль! Ну, если так, надо ложиться спать,— заключил пассажир, засовывая руку под сиденье.
Достав оттуда пузатую флягу, он выпил часть ее содержимого, пробормотал: «Знаменито!» — и, вытянувшись на узком диванчике, захрапел, как астматик.
Столь необычное поведение пассажира несколько встревожило пана Дудковского, которому пришло в голову, что незнакомец, потеряв надежду обыграть его в карты, захочет усыпить его и ограбить. Уткнувшись в свой уголок и притворясь спящим, он поклялся себе, что при первом же подозрительном движении незнакомца потянет за веревку, висящую у окна, и остановит поезд
«Дернул же меня черт рассказать ему о доме и усадьбе!»— думал пан Дудковский, наблюдая за пассажиром из-под козырька.
Но пассажир спал так непритворно, что тревога пана Дудковского улеглась и ее сменил сон — правда, очень чуткий.
Одновременно с остановкой поезда проснулся пассажир.
— Что это? — вскричал он.
— Поезд остановился на станции,— вкрадчиво ответил ему пан Дудковский.
Пассажир посмотрел на него покрасневшими глазами, словно стараясь что-то вспомнить, и невнятно спросил:
— Вы играете в карты?
— Нет,— ответил пан Дудковский.
— Жаль, скучно будет ехать...
Затем он достал из-под сиденья флягу, с минуту пил так, что глаза его наполнились слезами, и, снова улегшись на диванчик, сказал:
— Спать хочется. В Варшаве я две ночи не спал.
— Вы, верно, веселились с друзьями, пан комиссар?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42