Лили смотрела с недоумением и спрашивала тревожно, что со мной? Конечно, я не мог ей ничего объяснить и, уходя с ней далее, погрузился в свои воспоминания о прошлом, не замечая, как мы все больше и больше углубляемся в лес.
Вдруг разразилась гроза, и я только тогда опомнился. «Пойдем домой», – сказал я, но, глядя на усталое личико моей спутницы, я донял, что она не в состоянии сделать шагу.
Я поднял ее на руки и с дорогой ношей направился домой. Нетяжелой ношей была она, ей было тогда 12 лет, а чтобы время казалось короче, я рассказывал ей о св. Христофоре, который был великаном и не мог поднять ребенка Христа, потому что хотел служить только Силе. Потом он смирился и узнал, что Христос
– Господь. Она слушала со вниманием, и мало-помалу головка ее склонилась ко мне на плечо и она погрузилась в сладкий сон. Дождь лил, ветер завывал все сильнее и сильнее, мрак расстилался по земле, мне было жутко; мысли о смерти и будущей жизни охватили меня… Если б путь был длиннее, я обратился бы, может быть, к Богу в тот день, к сожалению, мы достигли конца, и Лили проснулась.
– Какой я чудный сон видела, – сказал она мне, – будто святой Христофор принес ко мне Спасителя. Я играла с Ним, плела венки из цветов, глядела Ему в глаза, читая в них столько чудного, утешительного. Я видела в них сеятеля и милостивого самарянина, и доброго пастыря, спрашивая с удивлением: «Неужели злые люди умертвили Тебя, пригвоздили к кресту?» – «Не сомневайся в этом, – сказал Он, показывая мне Свои раны, – но любовь Отца Моего Небесного и Моих братьев и сестер на земле исцелила Мои раны». Он спрашивал меня потом, куда Желала бы я идти, и на мой ответ, что не хотелось бы расставаться с Ним, ответил, что Он будет везде со мной. Я сказала, что полетела бы в святую землю, тогда св. Христофор взял меня на руки, и мгновенно мы очутились в Вифлееме. Тут встретил меня Христос со словами: «Я могу предложить тебе лишь ясли, но когда-нибудь, когда земная жизнь утомит тебя, Я дам тебе больше». Он, благословя, поцеловал меня, и я проснулась.
Но как грустно мне, что все это было сновидение!
– Чего же тебе желать больше, милая Лили, – сказал я, шутя, – ты пропутешествовала в Вифлеем и обратно в течение часа.
– Ты прав, – ответила она, – я должна довольствоваться этим, пока Христос не призовет меня туда, где лучше, где Он вечно царствует.

Двадцать второе письмо

Я так долго искал напрасно Анну, что потерял надежду увидеть ее еще. Она как бы пропала для меня навсегда. Стараясь ее разыскать, я стал более общителен и в беспокойстве постоянно бродил повсюду. Огонь жег все во мне, жажда пожирала меня, жажда увидеть ее еще раз, хотя я знал, что свидание с ней будет для меня только новым мучением. Если на земле она не в силах была бы более доставлять мне удовольствие, то что и говорить об аде, где она только напрасно выжимает свои волосы и платье, не имея возможности добыть ни единой капли воды. Но для меня, теперь, она имеет новое значение, в ее руках страшная тайна, которую она должна мне открыть. Как было на земле, так и здесь, я не в силах ее не преследовать. Тогда я видел в ней лишь цветок, который хотелось мне сорвать, – теперь я ищу ее для того, чтобы, тщательно изучая черты ее лица, убедиться в той ужасной истине, которую подозреваю. Я хотел бы слышать свое осуждение из уст ее. Почти не сомневаясь в верности своего открытия, я все же нуждаюсь в удостоверении его от нее самой.
Наконец я наткнулся на нее! Она недвижимо стояла на берегу реки и смотрела молча на темные волны, как бы с желанием кинуться в них. Право, и в аду есть что-то похожее на удовлетворение: приближаясь к ней, я на минуту забыл все свои страдания.
Я стал изучать каждую черту ее лица, и чем больше смотрел на ее облик, тем бледнее и менее поразительно казалось мне сходство ее с Мартыном. Я готов был вскрикнуть от удивления и не понимал, как мог я найти в ней когда-то вылитый портрет моего воспитанника! Я даже как бы успокоился от моего нового открытия. Но с кем же имел он сходство? Увы! Мое спокойствие было слишком коротко. Опять недоумение овладело мною, опять я стал мучиться и сомневаться! Вдруг я постиг истину: не на Мартына была похожа Анна, а на ту молодую девушку, найденную мною на улице, на которую я бросил свой последний взгляд любви, но которая предпочла мне Мартына! Да! Чем более я смотрел на Анну, тем более убеждался в том, что тайна, которую Мартын хотел сообщить мне, было известие о том, что он сын мой, а молодая девушка – дочь моя.
И вспомнил я опять, что дети ответственны иногда за грехи родителей своих. Страшно становится мне при мысли о преступлении, от которого я едва спасся! Мою родную дочь я хотел погубить!
Одно слово Анны могло разъяснить все, но ода сидела неумолима, как судьба, и для меня не находила даже ни единого взгляда. Бывало прежде, она пошла бы за мной в огонь и в воду, а теперь… если бы я даже предложил ввести ее в рай, и то она не последовала бы за мной.
Вспоминая свою жизнь, я часто думаю о том, как часто Бог был милостив и близок ко мне. С какой терпеливой, постоянной любовью Господь следил за мной, как за заблудшей овцой, но я отверг свое спасение и потому погиб навеки!
Да, эту любовь Господь питает к каждому человеку и каждого привязывает к Себе. О вы, живущие еще на земле, размыслите об этом и избирайте путь!
Я иногда чувствовал милосердие Господа, готов был ухватиться за протянутую Им мне руку, но это были лишь мгновения, я забывал все добрые порывы, намерения, раскаяние и даже Самого Бога! Как просто и трогательно евангельское сравнение с добрым пастырем, ищущим потерянную овцу!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27