Когда мы поднимались по лестнице, откуда-то донеслись звуки
музыки. Одна девица с парнем стали танцевать. . . Но мы уже пришли. в моей
комнате они чувствовали себя как дома, а со мной обращались как со старой
знакомой. Их наглость мне импонировала. Я все воспринимала как должное.
Один из юношей куда-то ушел и вернулся с бутылкой виски. Другой включил
магнитофон. Мебель торопливо раздвинули по углам и начали танцевать. Юношу,
который первым пошел за мной, звали надсмотрщик. Ему все подчинялись
безмолвно. У него было продолговатое холеное лицо и голубые глаза. Второго
молодца в черном свитере звали верзила. Он все время щурил глаза и скалил
зубы. Голос у него был тихий и хриплый, в нем все время чувствовалась
какая-то угроза. У девочек тоже были прозвища. Самую старую звали
художница. Она была красива, хорошо сложена, но очень высокая. Она была в
брюках и блузке. Красивую кривоножку звали разбойница. Она много пила и
вела себя очень развязно. Все мальчики ее целовали и она, целуясь,
дергалась всем телом, прижимаясь к партнеру. Ей так насосали губы, что они
распухли и стали ярко красными. Одна все время сидела на одном месте. Эта
третья девочка совсем мало пила, танцевала нехотя, лениво, стараясь как
можно скорее куда-нибудь пристроиться сесть. Ее, в общем-то простенькое
личико украшали пышные черные волосы и красивые алые губы. На правой руке,
выше локтя, была вытатуирована красная роза с длинными синими шипами на
стеблях. Она была одета в простенькое серое платье, из-под которого торчали
сборки нижней юбки. У нее были красивые ноги и высокая грудь. Эту девушку
звали смертное ложе. Мне тоже вскоре придумали название - щенок.
В 6 часов вечера надсмотрщик выключил магнитофон и пошел к выходу. Все
потянулись за ним, только смертное ложе осталась сидеть в моей комнате. Я
вышла с ребятами на улицу. Надсмотрщик привел нас к какому-то особняку и,
прежде чем позвонить, пальцем позвал меня.
- Пойдешь? Я кивнула головой.
- Дай нам денег.
У меня осталось 85 крон из 100, полученных вечером в банке, и я все
отдала надсмотрщику. Он пересчитал деньги и сунул их к себе в карман.
Разбойница подошла ко мне и спросила:
- Ты знаешь куда идешь?
- Нет, ответила я таким безразличным тоном, что та сразу прекратила
распросы.
Калитку открыли. Мы прошли через сад к дому. В прихожей нас встретил
какой-то старик, сморщенный и горбатый. Окинув взглядом всю компанию, он
вдруг обратился к надсмотрщику:
- Сколько раз говорить, чтобы ты не водил новеньких сразу сюда.
Надсмотрщик вынул деньги и молча сунул старику в руку.
- Сколько?
- Восемьдесят крон.
- За тобой еще 120.
- Знаю.
Старик провел нас в небольшую комнату, задрапированную по стенам
малиновым бархатом и вышел. Никакой мебели в комнате не было. Все сели на
пол, устланный толстым пушистым ковром. Потолок в комнате был обит красным
шелком. На стенах висели бра, испускавшие неяркий матовый свет.
Все сидели чего-то ожидая. Вдруг в комнату вошла красивая
светловолосая женщина. Она была одета в роскошное платье, переливающееся
алым и фиолетовым цветом. В руках у нее была небольшая белая коробочка.
- Сколько вас? спросила она, обращаясь к надсмотрщику.
- Восемь человек.
- Одна у нас новенькая, ей только одну таблетку.
Женщина открыла коробочку и стала раздавать по две таблетки. мне она
дала таблетку последней.
- Тебе нужна вода или так проглотишь? спросила она,
наклонившись ко мне, я могу принести.
- Не надо, я так проглочу.
Пока я разговаривала с женщиной, ребята уже проглотили таблетки и
улеглись на спину, закрыв глаза. Я тоже проглотила таблетку и легла как
все. Через несколько минут я почувствовала, как какая-то сила подхватила
меня и стремительно понесла вверх" Я почувствовала себя легко и свободно.
На душе стало радостно, захотелось петь, плевать, кричать до сумашествия.
Кто-то тронул мою ляжку и стал гладить по животу. От этого прикосновения
меня прошиб сладостный озноб, губы в промежности стали влажными. В этот
момент послышалась музыка. Кто-то заразительно смеялся. Я открыла глаза.
Комната преобразилась, она была огромна, вся сияла, переливаясь
разноцветными бликами. Все мелькало и крутилось у меня перед глазами с
непостижимой быстротой. Вдруг я заметила, что художница лежит без брюк и
лукавый расстегивает ей трусы. Ее длинные ноги были все время в
увлажнениях. Разбойница, наклонившись над спесивым сосет его член,
надсмотршик, стоя совершенно голым, задрал ее платье и, отодвинув в сторону
нейлоновые трусики, всавил член в ее письку. Я успела заметить, что лукавый
снял трусы с художницы и они с криком и стоном соединились.
В это время меня кто-то потянул за руку. Совсем рядом со мной лежала
обнаженная женщина, принесшая нам таблетки. Ее глаза обжигали меня
похотливым огнем. Она дотянулась до ворота моего платья и с силой рванула
его. Платье разлетелось до пояса. Мне это понравилось и я стала рвать на
себе платье и белье до тех пор, пока не порвались в сплошные клочья. Я
осталась в бюстгалтере и нейлоновых трусах, женщина просунула мне под трусы
руку и стала пальцем искусно тереть мне клитор. Чтобы ей помочь, я
разорвала на себе трусы, женщина подтянула меня к себе и, вывернув мою
грудь из-под бюсгалтера, стала нежно целовать и покусывать ее. Я
затрепетала в конвульсиях пароксизма. Не помню, как я оказалась под этой
женщиной. Я помню, что ее пылающее лицо было между моих ног, а ее губы и
язык во мне.
Потом кто-то столкнул с меня женщину.
1 2 3 4 5 6 7 8