Джек смог купить только три, с тем и пришел домой. Скоггин встретил его на пороге вопросом: «Ну и сколько же селедок ты принес?» — «Всего три, потому что никто за пенс четыре не отдавал». Тогда Скоггин заявил, что ему и одной не надо. Джек ответил: «Сэр, вот ваш пенни, а селедки я заберу себе». Пришло время обедать, Джек поставил перед своим хозяином хлеб и масло, пожарил селедку, сел в самом конце стола и принялся есть свою рыбу. Тут Скоггин и говорит: «Дай мне одну селедку, а в другой раз я с тобой поделюсь». — «Хотите одну селедку, это обойдется вам ровно в пенни». — «Брать столько у тебя совести не хватит!» — «По совести, вы и куска не получите, пока мой пенни не вернется назад». Пока они спорили, Джек управился со своей селедкой. Но тут Скоггин увидел, что к нему в дом направляется магистр из Оксфорда, его, Скоггина, сотоварищ, и тут же сказал Джеку: «Давай-ка, поставь тарелку с рыбьими скелетами передо мной». — «Сэр, — ответил Джек, — это будет стоить вам ровно пенни». — «Ты чего, отродье, меня позоришь!» — «Никак нет, отдайте мне мой пенни и забирайте себе кости, а не то я все расскажу!» Скоггин сунул Джеку его пенс, и слуга выставил перед ним на стол три рыбьих скелета, как раз в этот момент вошел магистр, и Скоггин приветствовал его из-за стола словами: «Пришел бы раньше, и тебе бы свежей селедки досталось!»
Скоггин постоянно нуждался в деньгах и никак не мог придумать, откуда бы их достать. Вот тогда он решил притвориться врачом, растер гнилой кол в порошок, наполнил им коробку, отправился в воскресенье в церковь и объявил женщинам, что у него есть порошок, с помощью которого можно истребить всех блох в стране. Каждая хозяйка купила на один пенни. Скоггин убрался восвояси, едва закончилась месса. Женщины разошлись по домам, посыпали порошком постели, но… блохи никуда не исчезли.
Как-то раз Скоггин оказался в воскресенье в той же самой церкви. Одна из женщин заметила его и сказала другой: «Это тот, кто надул нас с порошком от блох». — «Да, это он и есть». Когда месса кончилась, женщины собрались вокруг него и принялись попрекать: «Добрый человек, зачем ты обманывал нас, торгуя порошком, убивающим блох?»
«Как же так, — ответил Скоггин, — разве ваши блохи не передохли?»
«Нет, развелось еще больше, чем раньше!»
«Меня это удивляет, наверняка вы неправильно использовали порошок».
«Мы просто посыпали им наши кровати и наши спальни!»
«Да! Каким дураком надо быть, чтобы купить вещь, не поинтересовавшись, как ею пользоваться. Говорю вам, надо было взять каждую блоху за шкирку, а когда она зевнет, всыпать порошок ей прямо в пасть. Ни одной бы в живых не осталось».
Хозяйки запричитали: «Мы не просто потратили деньги зря, но и позволили посмеяться над своим усердием».
Однажды Скоггин сидел у старого священника за обедом. Священник принялся задавать Скоггину вопросы в надежде отвлечь этим его внимание, но Скоггин не хотел терять драгоценного времени и, наполняя свою утробу, отвечал весьма кратко.
«Что у тебя за платье?»
«Чужое».
«Какое вино ты пьешь?»
«Сухое».
«Какое мясо ешь?»
«Бычье».
«Тебе понравилось вино?»
«Вполне».
«Дома такое пьешь?»
«Нет».
«А что по пятницам ешь?»
«Яйца».
Во время подобного разговора рот Скоггина был постоянно занят, с таким усердием он отправлял себе внутрь один кусок мяса за другим.
Скоггин расхаживал туда-сюда по королевскому дворцу — рукава у него болтались, куртка сидела криво, шляпа съехала набок, — все только и потешались над ним. Одни говорили, что он добросовестный человек и ходит опрятным. Другие утверждали, что он шутовское отродье, которое как следует и одеться не может. Каждый настаивал на своем. В конце концов Скоггин произнес: «Господа, недурно вы меня хвалите, но вот одной детали подметить так и не смогли». — «В чем дело, Том?» — «К смеху сказать, я ведь косоглаз!» — «И что из того?» — «Я-то наблюдал за оравой жуликов, а вы, потешаясь надо мной, сами выставили себя дураками».
Скоггин раздобыл жирную свинью и заколол ее прямо под стенами замка, неподалеку от королевских ворот. Развел большой костер, достал огромный вертел, надел на него свинью, поставил жариться, притащил двенадцать фунтов масла и принялся из ковша поливать свиные ляжки. Люди стали подходить к нему и спрашивать, зачем он маслит свиную задницу, а Скоггин отвечал: «Я поступаю так же, как короли, лорды и все остальные люди: тот, у кого достаток, должен получать еще больше, а тот, у кого ничего нет, пусть ни с чем отправляется прочь. Эту свинью не к чему маслить, она и так жирная, вот поэтому ей и достанется еще больше».
Однажды Скоггин пришел к его королевскому величеству и испросил разрешения подходить в любое время и шептать королю на ухо: «Ave Maria, gratia plena, Dominus tecum». Король позволил, но предупредил, что так не следует поступать, когда он занят важными делами. «Уж нет, — сказал Скоггин, — я сам стану определяться со временем. Прошу Ваше Величество позволить мне заниматься этим на протяжении двенадцати месяцев». — «Я согласен», — ответил король.
Многие придворные хотели, чтобы Скоггин замолвил за них словечко, поэтому его стали одаривать
подарками, и за год Скоггин сколотил приличное состояние. Время было на исходе, и тут Скоггин пригласил короля к себе домой, разговеться. Король пообещал прийти. Скоггин приготовил для короля стол, выставил золотую и серебряную посуду, понатыкал золота по всем углам комнаты, даже на кровати. Король пришел, увидел посуду, золото и серебро и спросил Скоггина, как тому удалось разжиться подобным образом. Скоггин ответил: «Нашептывая Ave Maria вам на ухо! Видите, сколько мне удалось нажить всего шестью словами, что же говорить о тех, кто ежедневно видится с Вашим Величеством и закидает в Вашем королевском совете!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62