Он
снова видел голову, а, вернее, дикую, искаженную карикатуру на нее,
вселяющую ужас.
Он просыпался в холодном поту. Подавив страх, вызванный кошмаром, он
снова вспоминал голову, но не во сне, а наяву, как она лежала у кост-
ра. Искры поджигали ей волосы и бороду, глаза были открыты и, каза-
лось, смотрели на них. Они были похожи скорее на камни, чем на глаза.
Рот и лицо были искажены, как будто кто-то взял голову в сильные руки
и сжал. Оскаленные зубы сверкали, отражая пламя костра, а из угла рта
тянулась нить высохшей слюны.
Наконец, к утру он погрузился в сон, настолько истощенный, что даже
видение головы не могло разбудить его. Когда он проснулся, завтрак уже
был готов. Корнуэлл поел, стараясь, правда, не совсем успешно, не
смотреть в ту сторону, где стоял крест. Разговаривали мало, торопливо
оседлали лошадей и тронулись в путь.
Они двигались по тропе, которая не расширялась и не превращалась в до-
рогу. Местность становилась все более дикой и неровной, пересеченной
глубокими ущельями. Тропа то опускалась вниз, то поднималась на верши-
ны, чтобы снова углубиться в ущелье. Страшновато было даже разговари-
вать, так как, казалось, звуки могли разбудить кого-нибудь, притаивше-
гося в тишине. Не было ни жилища, ни следа чего-либо живого.
По общему согласию, без обсуждений, путники решили днем не останавли-
ваться.
Вскоре после полудня Хол догнал Корнуэлла, ехавшего впереди.
- Взгляните туда,- сказал он.
Он указал на узкую полоску неба, видимую между кронами больших деревь-
ев, росших по обе стороны тропы.
Корнуэлл посмотрел.
- Я ничего не вижу. Только одну или две точки. Это, наверно, птицы.
- Я давно слежу за ними,- сказал Хол.- Их становиться все больше. Это
канюки. Там что-то мертвое.
- Корова, вероятно.
- Здесь нет ферм, и, следовательно, нет коров.
- Тогда олень или лось.
- Не просто олень или лось. Канюков много, значит, много и падали.
Корнуэлл натянул поводья.
- К чему вы клоните?
- Голова,- сказал Хол,- она ведь откуда-то взялась. Тропа впереди
опускается в очередное ущелье. Там прекрасное место для засады. Если
нас захватят здесь, ни одному не уйти.
- Но мы уверены, что Беккет здесь не проходил. Ведь он не показывался
у Башни, и мы ни разу не встретили никаких следов его отряда: ни отпе-
чатков копыт лошадей, ни остатков костра, ни человеческих следов. Если
бы здесь была засада.
- Не знаю,- сказал Хол.- Но там канюки, и их много.
Подъехали Оливер и Снивли.
- Что происходит? - спросил Оливер.- Что-нибудь случилось?
- Канюки,- сказал Хол.
- Я не вижу никаких канюков.
- Точки в небе.
- Неважно,- сказал Корнуэлл.- Они здесь - ну и что? Там просто что-то
мертвое. Прошлым вечером, перед тем, как кто-то швырнул в нас голову,
слышалось гудение.
- Темный Трубач,- сказал Снивли,- я же говорил.
- Теперь я вспомнил. Но с тех пор так много всего произошло. Кто такой
Темный Трубач?
- Никто не знает этого,- ответил Снивли.- Никто никогда его не видел.
Его слышат не часто, иногда он молчит годами. Он - предвестник бедс-
твий, и играет всегда перед тем, как происходит что-то ужасное.
- Не говорите загадками. Что именно? Голова - это и есть ужасное? -
спросил Хол.
- Не голова,- возразил Снивли.- Что-то гораздо худшее.
- Ужасное для кого? - спросил Корнуэлл.
- Не знаю,- ответил Снивли.- И никто не знает.
- Что-то в этом гудении мне знакомо,- сказал Оливер.- Я думаю об этом
все время и не могу вспомнить. Это так ужасно, что я испугался. Но се-
годня я вспомнил, частично, одну или две фразы. Это часть древней пес-
ни. Я отыскал ее ноты в одном древнем свитке в Вайлусинге. Там была
эта фраза. В свитке говорилось, что она дошла до нас от очень далеких
столетий. Возможно, это самая древняя песня на Земле. Не знаю, откуда
человек, написавший этот древний свиток, мог знать.
Корнуэлл хмыкнул и двинул лошадь вперед. Хол последовал за ним. Тропа
неожиданно пошла вниз, как бы уходя под землю, и по обе стороны от нее
появились крутые стены. По склонам текли ручейки, кое-где за камни
цеплялись мхи, из трещин росли кедры, настолько изогнутые, что каза-
лось, они вот-вот упадут. Отрезанное от солнца, ущелье, по мере того
как они в него углублялись, становилось все темнее.
Меж стен ущелья подул ветер и принес запах. И от этого запаха, тошнот-
ворного и сладковатого, у путников пересохло горло.
- Я был прав,- сказал Хол.- Там внизу смерть.
Перед ними был поворот. А за поворотом ущелье кончалось. Впереди рас-
полагался амфитеатр - кольцо, окруженное крутыми утесами. Взрыв крыль-
ев - и стая больших птиц оторвалась от пиршества и взмыла в воздух.
Несколько отвратительных птиц, слишком объевшихся для того чтобы взле-
теть, неуклюже отпрыгнули в сторону.
Запах стал резким, как удар кулака в лицо.
- Боже! - воскликнул Корнуэлл.
Он боролся с тошнотой, вызванной видом того, что лежало на каменистом
берегу ручья, протекавшего посреди амфитеатра.
Из общей массы мяса и костей выступали отдельные детали - лошади с
застывшими ногами, люди. Среди травы скалились черепа, торчали грудные
клетки, мягкие животы, как наиболее доступные для еды, были разорваны,
виднелись ягодицы. На ветках колючих кустарников развевались клочья
одежды. Копье с острием, вонзившееся в землю, торчало наклонившись,
как пьяный восклицательный знак. Тусклое солнце отражалось во всех ме-
чах и щитах.
Среди растерзанных лошадиных и человеческих тел лежали и другие, пок-
рытые черной шерстью, скалившие огромные клыки, с короткими хвостами с
кисточками, с большими тяжелыми плечами, тонкой талией, огромными ла-
пами, вооруженными изогнутыми когтями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58