Там
было полно народу - ни дать ни взять, эльфы! Одетые в зеленую и
коричневую одежду, они сидели на пнях вокруг костра. Позади них на
деревьях торчали факелы, но что самое замечательное - они ели, пили и
веселились.
Аромат жареного мяса был так притягателен, что путники, не
сговариваясь, выпрямились во весь рост и шагнули сквозь кусты на
полянку, одержимые одним желанием - выпросить поесть. Но едва они
ступили в круг, как все огни погасли, словно по мановению волшебной
палочки, кто-то из эльфов поддал ногой поленья, взвился сноп сверкающих
искр, и костер потух. Путники очутились в беспросветной тьме и долго не
могли отыскать друг друга. Проблуждав во мраке, налетая на деревья,
хватаясь за стволы, спотыкаясь о пни, аукая во весь голос и наверняка
перебудив всех обитателей леса на много километров вокруг, они наконец
ухитрились собраться и на ощупь пересчитать друг друга. К этому времени
они совершенно запутались, где дорожка, и безнадежно заблудились, во
всяком случае - до утра.
Оставалось только лечь спать, не сходя с места. Пролежали они
недолго. Бильбо только-только задремал, как вдруг Дори, стоявший на
часах, громко шепнул:
- Опять огоньки. Больше, чем прежде.
Они опять вскочили и бросились в ту сторону, где ясно слышались
голоса и смех. Но едва они приблизились к кострам, повторилось то же
самое, что и в предыдущий раз.
Пришлось опять лечь спать.
Но история с огнями на этом не кончилась. Когда время зашло далеко
за полночь, их разбудил Кили:
- Вон там целый пожар - костры, факелы; слышите - поют, играют на
арфах!
Они послушали-послушали и, не в состоянии преодолеть искушения,
снова встали и пошли. Результат оказался самый плачевный. Этот пир был
еще пышнее, еще роскошнее прежних, во главе пирующих сидел лесной
король в венке из листьев на золотоволосой голове, точь-в-точь король
из бомбуровского сна. Эльфы передавали по кругу чаши, одни играли на
арфах, другие пели. В их блестящие волосы были вплетены цветы,
драгоценные камни сверкали у них на воротниках и кушаках, лица и голоса
были исполнены веселья. Песни были такие звонкие и прекрасные, что
Торин выступил на середину круга...
Поющие умолкли на полуслове, настала мертвая тишина; все огни
погасли, на месте костров поднялись столбы черного дыма, зола и пепел
запорошили гномам глаза. Лес снова наполнился их криками и воплями.
Бильбо бегал кругом и звал, звал:
- Дори, Нори, Ори, Ойн, Глойн, Фили, Кили, Бомбур, Бифур, Двалин,
Балин, Торин Оукеншильд!
Те, невидимые в темноте, делали то же самое, добавляя еще "Бильбо!
" Но постепенно крики гномов стали затихать, удаляться, потом, как
показалось хоббиту, превратились в вопли о помощи, потом все стихло, и
Бильбо остался один в полной тишине и темноте.
То был один из самых скверных моментов в его жизни. Бильбо
довольно быстро решил, что до утра делать ничего не надо: бессмысленно
блуждать во мраке по лесу и выбиваться из сил, не имея никакой надежды
на завтрак, чтобы их восстановить. Бильбо сел, прислонился спиной к
дереву и, в который раз, стал вспоминать свою далекую норку, прекрасные
кладовые. Он погрузился в мечты о беконе, яйцах и жареном хлебе, как
вдруг почувствовал чье-то прикосновение. К его руке прижалась какая-то
крепкая липкая веревка, а когда он попытался встать, тут же упал, так
как ноги его оказались спутаны той же гадостью.
И вдруг из-за спины у него появился здоровенный паук. Он-то и
начал обматывать Бильбо паутиной, пока тот дремал. Бильбо видел его
глаза, чувствовал, как притрагиваются мохнатые лапы; паук трудился на
совесть, опутывая и опутывая Бильбо своими мерзкими нитями. Хорошо, что
Бильбо вовремя очнулся, - еще минута, и он бы уже не смог шевельнуться.
И тогда паук впрыснул бы ему яд, как проделывают с мухами обыкновенные
пауки. Бильбо стал отчаянно отбиваться от гадкой твари кулаками и вдруг
вспомнил про кинжал. Как только он выхватил его, паук отпрыгнул назад,
а Бильбо тем временем перерубил нити, опутывавшие ноги. Теперь настал
его черед нападать, и он накинулся на паука. Если бы паук знал, что ему
грозит, он бы пустился наутек сразу, но он явно не привык к "добыче" с
таким жалом, и Бильбо успел нанести ему удар кинжалом в голову. Паук
заскакал, заплясал, дико задергал лапами, и тогда Бильбо уложил его
вторым ударом. Но тут же упал сам и надолго потерял сознание.
Когда он пришел в себя, его окружал обычный тусклый дневной
полумрак. Паук лежал рядом мертвый, клинок кинжала был в черных пятнах.
Убить гигантского паука в темноте, в одиночку, без помощи волшебника,
гномов или кого бы то ни было - это, я вам скажу, было неслыханное
событие в жизни мистера Бэггинса. Он почувствовал себя совсем другим -
более храбрым и беспощадным. Он вытер кинжал о траву и вложил в ножны.
- Отныне я буду называть тебя Жалом, - сказал он клинку.
Затем он отправился на разведку. В лесу царило безмолвие. Прежде
всего следовало разыскать друзей; далеко уйти они не могли, разве что
их взяли в плен эльфы или кто-нибудь похуже. Бильбо понимал, что
кричать тут небезопасно, поэтому долго стоял на месте и раздумывал, в
какой стороне тропа и куда двинуться на поиски гномов.
"Зачем мы не послушались советов Беорна и Гэндальфа! - сокрушался
он. - А теперь мы так все запутали. "Мы"! Хорошо, если "мы", а то
одному так страшно!"
Наконец он припомнил, откуда неслись ночью крики о помощи; к
счастью (а оно ему сопутствовало с рождения), он определил это более
или менее правильно и тут же стал красться в том направлении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83