Он не
бывал в этих краях уже давным-давно, собственно говоря, с того дня, как
умер его друг Старый Тук, и хоббиты уже успели забыть, каков Гэндальф с
виду. Он отсутствовал по своим делам с той поры, когда все они были еще
хоббитятами.
Так что в то утро ничего не подозревавший Бильбо просто увидел
какого-то старика с посохом. На старике была высокая островерхая синяя
шляпа, длинный серый плащ, серебристый шарф, громадные черные сапоги, и
еще у него была длинная, ниже пояса, белая борода.
- Доброе утро! - произнес Бильбо, желая сказать именно то, что
утро доброе: солнце ярко сияло и трава зеленела. Но Гэндальф метнул на
него острый взгляд из-под густых косматых бровей.
- Что вы хотите этим сказать? - спросил он. - Просто желаете мне
доброго утра? Или утверждаете, что утро сегодня доброе - неважно, что я
о нем думаю? Или имеете в виду, что нынешним утром все должны быть
добрыми?
- И то, и другое, и третье, - ответил Бильбо. - И еще - что в
такое дивное утро отлично выкурить трубочку на воздухе. Если у вас есть
трубка, присаживайтесь, отведайте моего табачку! Торопиться некуда,
целый день впереди!
И Бильбо уселся на скамеечку возле двери, скрестил ноги и выпустил
красивое серое колечко дыма; оно поднялось вверх и поплыло вдаль над
Холмом.
- Прелестно! - сказал Гэндальф. - Но мне сегодня некогда пускать
колечки. Я ищу участника приключения, которое я нынче устраиваю, но не
так-то легко его найти.
- Еще бы, в наших-то краях! Мы простой мирный народ, приключений
не жалуем. Бр-р, от них одно беспокойство и неприятности! Еще, чего
доброго, пообедать из-за них опоздаешь! Не понимаю, что в них находят
хорошего, - сказал наш мистер Бэггинс и, заложив большой палец за
подтяжку, опять выпустил колечко, еще более роскошное. Затем достал из
ящика утреннюю почту и начал читать, притворяясь, будто забыл о
старике. Он решил, что тот не внушает доверия, и надеялся, что старик
пойдет своей дорогой. Но тот и не думал уходить. Он стоял, опершись на
посох, и, не говоря ни слова, глядел на хоббита так долго, что Бильбо
совсем смутился и даже немного рассердился.
- Доброго утра вам! - произнес он наконец. - Мы тут в приключениях
не нуждаемся, благодарствуйте! Поищите компаньонов За Холмом или По Ту
Сторону Реки.
Он хотел дать понять, что разговор окончен.
- Для чего только не служит вам "доброе утро", - сказал Гэндальф.
- Вот теперь оно означает, что мне пора убираться.
- Что вы, что вы, милейший сэр! Позвольте... кажется, я не имею
чести знать ваше имя...
- Имеете, имеете, милейший сэр, а я знаю ваше, мистер Бильбо
Бэггинс, и вы мое, хотя и не помните, что это я и есть. Я - Гэндаль, а
Гэндальф - это я! Подумать, до чего я дожил: сын Бэлладонны Тук
отделывается от меня своим "добрым утром", как будто я пуговицами
вразнос торгую!
- Гэндальф! Боже милостивый, Гэндальф! Неужели вы тот самый
странствующий волшебник, который подарил Старому Туку пару волшебных
бриллиантовых запонок, - они еще застегивались сами, а расстегивались
только по приказу? Тот, кто рассказывал на дружеских пирушках такие
дивные истории про драконов и гоблинов, про великанов и спасенных
принцесс и везучих сыновей бедных вдов? Тот самый, который устраивал
такие неподражаемые фейерверки? Я их помню! Старый Тук любил затевать
их в канун Иванова дня. Какое великолепие! Они взлетали кверху, точно
гигантские огненные лилии, и львиный зев, и золотой дождь, и держались
весь вечер в сумеречном небе!
Вы, вероятно, уже заметили, что мистер Бэггинс был вовсе не так уж
прозаичен, как ему хотелось, а также, что он был большим любителем
цветов.
- Бог мой! - продолжал он. - Неужели вы тот самый Гэндальф, по
чьей милости столько тихих юношей и девушек пропали невесть куда,
отправившись на поиски приключений? Любых - от лазанья по деревьям до
визитов к эльфам. Они даже уплывали на кораблях к чужим берегам! Бог ты
мой, до чего тогда было инте... я хочу сказать, умели вы тогда
перевернуть все вверх дном в наших краях! Прошу прощения, я никак не
думал, что вы еще... трудитесь.
- А что же мне делать? - спросил волшебник. - Ну вот, все-таки
приятно, что вы кое-что обо мне помните. Во всяком случае, вспоминаете
мои фейерверки. Значит, вы не совсем безнадежны. Поэтому ради вашего
дедушки и ради бедной Бэлладонны я дарую вам то, что вы у меня просили.
- Прошу прощения, я ничего у вас не просил!
- Нет, просили. И вот сейчас уже второй раз - моего прощения. Я
его даю. И пойду еще дальше: я пошлю вас участвовать в моем
приключении. Меня это развлечет, а вам будет полезно, а возможно, и
выгодно, если доберетесь до конца.
- Извините! Мне что-то не хочется, спасибо, как-нибудь в другой
раз. Всего хорошего! Пожалуйста, заходите ко мне на чашку чая в любой
день! Скажем, завтра? Приходите завтра! До свиданья!
И с этими словами хоббит повернулся, юркнул в круглую зеленую
дверку и поскорее захлопнул ее за собой, стараясь в то же время
хлопнуть не слишком громко, чтобы не вышло грубо, - все-таки волшебник
есть волшебник.
- Чего ради я пригласил его на чай? - спросил он себя, направляясь
в кладовку. Бильбо, правда, совсем недавно позавтракал, но после такого
волнующего разговора не мешало подкрепиться парочкой кексов и глоточком
чего-нибудь этакого.
А Гэндальф долго еще стоял за дверью и тихонько покатывался со
смеху. Потом подошел поближе и острием посоха нацарапал на красивой
зеленой двери некий странный знак. Затем он зашагал прочь, а в это
время Бильбо как раз доедал второй кекс и размышлял о том, как ловко он
увернулся от приключений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83