Те же, кому посчастливилось избежать пули или штыка, откатывались обратно и, несмотря на все приказы и инструкции, доносили в глубокий тыл слухи о том, что удары советских войск оказались куда ощутимее, чем это изображала геббельсовская пропаганда. Пожар на востоке разгорался все сильнее, и в нем бесследно исчезали эшелоны с живой силой и техникой оккупантов, следовавшие через Винницу.
Это заметно охладило пыл Янишевского и компании. К тому же и гестапо начало искоса посматривать на их комбинации с ценностями: лакеи брали явно больше, чем им полагалось.
Масла в огонь подлила катастрофа Паулюса под Сталинградом. Теперь уже ни у кого не оставалось сомнения, что «новый порядок» дышит на ладан. В предчувствии близких и весьма неприятных перемен оуновские заправилы начали ломать головы над поисками более или менее правдоподобного алиби. Иначе трудновато пришлось бы им объяснять рядовым членам своей организации причины, по которым они преданно служили Гитлеру, багровевшему от злости при одном лишь упоминании об украинской государственности.
Не стала исключением и компания националистов в Виннице. В один прекрасный день зимой 1943 года здешняя уголовная полиция не досчиталась в своих и без того поредевших рядах Степана Янишевского и Богдана Козака. Они бесследно исчезли, не забыв предусмотрительно прихватить с собой чемоданы и узлы с золотыми монетами, часами, браслетами, вырванными золотыми зубами. Не оставлять же было гестаповцам это вознаграждение за свою старательную службу!
…СБ. Эти две буквы нагоняли страх даже на самих оуновцев, проливавших реки крови. По примеру такой же службы в фашистской Германии, боевики эсбистов формировались из самых отпетых головорезов после тщательной их проверки. И если Степан Янишевский вскоре после своего появления на Ровенщине был назначен руководителем провода СБ «Пивнич», то это свидетельствует о должной оценке его опыта и способностей. С одной стороны, он прошел солидную выучку в гестаповских застенках, а с другой – сотрудничество с гитлеровцами послужило первой и наиболее внушительной рекомендацией. Вынужденное бегство из Винницы роли не играло. Наоборот, такие факты были лишним козырем для главного провода ОУН, игравшего в оппозицию к оккупационному режиму.
Новое амплуа Янишевского мало чем отличалось от предыдущего. То, что в бандеровских документах громко именовалось разведывательной и контрразведывательной функциями, на практике сводилось все к тому же – неудержимому террору. А так же, как и раньше, к всемерной помощи гитлеровцам, фронт которых трещал и рушился под натиском Красной Армии. Плата за эти услуги была одна – снисходительность фашистов и оружие, которое обращалось против наступающих войск и мирного населения.
Никчемные людишки, всплывшие на мутном гребне военного лихолетья, они упивались безнаказанностью, неограниченной властью над жизнью и смертью стариков, женщин и детей. Эсбисты твердо усвоили один из основных гестаповских принципов и неизменно придерживались его на практике: лучше уничтожить десять невиновных, чем оставить в живых одного виновного – разумеется, с их точки зрения. Приговор у них был один: смерть. За то, что радуешься освобождению из-под фашистского сапога. За то, что вышел с плугом на весеннее поле. За то, что подал заявление в колхоз и послал детей в школу. За то, что ты человек, что не идешь в лес обрастать коростой грязи и ненависти, поднимать руку на отца и брата.
Давайте же вчитаемся в эти «протоколы» СБ.
…Палащук Галина Кирилловна из села Малая Любаша Костопольского района. Простая крестьянка. «Застрелена при попытке к бегству».
…Тывончук Федор Григорьевич из села Головин этого же района. Портной, просиживавший долгие вечера над шитьем, чтобы прокормить большую семью. Расстрелян.
…Нарольская Марина. Семнадцатилетний почтальон из села Казимирка тогдашнего Степанского района. Единственная дочь у матери-полесянки. Расстреляна.
Встаньте, люди! Склоните головы перед этим скорбным списком, в котором еще немало других имен, перед светлой памятью тех, кто недожил и недолюбил, не успел порадоваться мирному небу и чистому солнцу. Они пали от средневековых «закруток» и ножей, от бандитских пуль. Те пули летели и в сегодняшний наш день, и в наше грядущее, убивая еще не родившееся поколение.
Знайте: то дело рук Далекого-Янишевского, Дибровы, Днепра, Омелька. И других черных душ, которые потом будут пытаться правдами и неправдами скрыть свое прошлое. Лишь загнанные в угол неопровержимыми доказательствами, они неохотно признавали свое участие в этой каиновой работе. Именно работе, потому даже самое изощренное убийство не считалось в их среде преступлением. Вот как обыденно говорит о деяниях своих головорезов сам Янишевский: «Назвать количество советских людей, погибших от рук оуновцев в 1944 году, я не могу, потому что не вел такого учета. Но знаю, что этих жертв было много».
Позднее Далекий все-таки назовет точные, хотя и явно приуменьшенные цифры, рожденные стараниями надрайонных и подрайонных «провидников» и их подчиненных. Агонизируя вместе с «тысячелетним рейхом», его верные слуги старались унести с собой в могилу как можно больше невинных людей.
Янишевский продолжал играть не последнюю скрипку в этой кровавой возне. С апреля 1944 года он стал командующим северной группой УПА. Чаще стали его встречи со старым приятелем Смоком, который возглавлял провод «Пивдэнь», с подчиненными-эсбистами.
После каждой из таких встреч гремят из-за угла предательские выстрелы и очереди – по партийному и советскому активу, по людям, начавшим восстанавливать разрушенное войной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82