Задыхаясь и кашляя от ядовитого дыма, я все же ухитрился катапультировать остатки ракет — они с грохотом врезались в шоссе. Повсюду дзинькала горячая шрапнель... И среди этого кромешного ада нахально колесили лохматые мотоциклисты... Отцу Донахью, видимо, надоело все это представление. Он взял что-то у Джорджа и кинул это что-то за окно с криком:
— Отыщи их, мой мальчик!
Амиго! Пробуравив воздух, крошечный ящер ударился об асфальт и рикошетом отлетел прямо в искромсанный взрывом ракетный отсек. Добрая половина волосатиков, издавая победные вопли, успела уже покинуть поле боя, когда из ревущего пламени возникла гигантская рептилия — малютка дракон принял свое истинное обличье. «Прекрасное дитя» распростерло радужные крылья, отряхиваясь от горячей металлической пыли, и с боевым кличем, вытянув страшные кривые когти, устремилось прямо к триумфаторам. Молниеносно настигнув их, Амиго вырвал шестерых молодцов из седел и кинул в свою разинутую пасть...
Охваченные ужасом, уцелевшие оборотни бросились врассыпную, подальше от смертоносных когтей нашего дракоши, — храбрецы улепетывали от разъяренного ящера со скоростью не меньше сто пятьдесят миль в час. Сделав легонький огненный выдох, Амиго в своем ребяческом гневе пустил им вдогонку сноп пламени, способного сжигать камни... Неплохая охота, ничего не скажешь!
Вентиляторы героически сражались за очистку воздуха. Оборотни где-то вдали перегруппировались и послали вслед нам парочку ракет, разорвавшихся впереди РВ. Корпус заволокло отвратительным дымом, и мы поплыли в этом отравляющем тумане...
— Нервно-паралитический газ! — Джордж уставился на шкалу прибора, где появилась красная линия.
Я взглянул на проломленный потолок — только скорость спасала фургон от проникновения смертоносного газа. Минди Дженнингс медленно отвела руку от задвижки окна.
— Так... значит, нельзя открыть окна и бойницы... Стрелять... стрелять нельзя!
— Так точно, барышня!
Джорджу явно придется расплачиваться за эту «барышню», взятую напрокат у отца Донахью, — такое у Коротышки стало лицо. Если, конечно, мы выживем, а это вызывало сомнения. Волосатые умники взялись за дело всерьез: не выпустить нас живыми — вот чего они желали; а пуще всего — запустить свои когти в ту информацию, которую мы везли в Бюро. Наша организация для них — единственный сдерживающий фактор.
— Эд, что будем делать? — встревожился Рауль: стена из непробиваемого стекла для мага помеха, ему такой заслон не прошибить.
Донахью открыл шлюз в днище фургона, высвободил жидкое масло, на шоссе посыпались острые гвозди. Нет, для лихих мотооборотней это даже не булавочный укол...
— Во-первых, ОЧ! — объявил я (это «Основательная чистка») и, вытащив обыкновенную зажигалку, засунул палец в дырку — ни один человек в здравом рассудке совать туда пальцы не станет.
Отпечатки совпали, и на приборном щитке отодвинулась малюсенькая панель, дав мне возможность набрать входной код. На мини-экранчике компьютера вспыхнул мой запрос о дополнительных полномочиях; мой «ЭВМчик» задал несколько шифрованных вопросов и, получив ответы, тоненько загудел: можно!
Вздохнув, я откинулся на спинку сиденья... Итак, все данные, содержащиеся в компьютере фургона, стерты и заменены Полным собранием сочинений Оскара Уайльда (мой любимый писатель). Потом и эти записи будут стерты, дискеты расплавлены и изрезаны на мелкие кусочки. Попробуйте-ка восстановите первоначальные записи, вы, мохнатые подонки! (Между прочим, наш РВ беспрерывно обстреливается градом бронебойных пуль, но броня невредима, — еще одно очко в пользу Технической службы.)
Не прошло и минуты, как все наши проделали ту же операцию со своими личными записями. Джессика включила программу самоуничтожения фургона: в корпусе заложено шестьсот фунтов взрывчатки; если оборотням и удастся заполучить наши мертвые тела, то разорванными на столь мелкие кусочки, что поживиться им будет нечем — не хватит даже для закуски а-ля фуршет. Ни фуршета они от нас не получат, вот и весь сказ! (В боковом зеркальце вижу: мимо пронеслась ракета. Ого-го, они явно взволнованы! Еще бы, занервничаешь, если целых семь лет не везет.)
— Что дальше, Эд? — Отец Донахью превращал лист сожженной бумаги в невосстановимое месиво.
Количество пуль увеличивалось — так и стучат об окошки.
— Попробуем лазеры! — решил я.
Улыбаясь, Ренолт пошарил в ящике с амуницией: вот они, четыре блестящих пистолета со злобным, мощным затвором — сверхсекретное оружие, сработанное по заказу Пентагона, оружие будущего. Может случайно взорваться в руках у хозяина; заряжать надо в течение недели; хранили на крайний случай. Соблюдая всяческие предосторожности, мы перевели регуляторы со «Вспышки» на «Луч»: выстрел со вспышкой ослепляет каждого, на ком нет поляризованных очков. «Луч» спиралью разрезает даже сталь. Играть, так по-крупному!
Донахью, Ренолт, Минди и я, с лазерным чудом в руках, стали в правой части фургона, а Рауль и Тина — в левой, вооружившись жезлами. У них свое чудо, с тем же эффектом: несущее смерть световое заклинание. Техника отличается от магии разве что патентом от разных ведомств — Военного министерства или... Господа Бога.
Мотоциклисты приблизились; ракета взорвалась сразу за нами — поле обзора заволокло пламенем и бетонным крошевом. Случайный осколок ударился о заднее бронированное стекло — появилась легкая трещина.
— По моей команде! — Во рту у меня пересохло. — Готово... Прицел... Огонь!!
Полдюжины сверкающих энергетических лучей вырвались на свободу сквозь задние стекла фургона. Скользящее прикосновение луча — и оборотень сваливается с мотоцикла, лишившись кто чего — головы ли, руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64