Мы со Свином остались один на один с высоким.
— Вы — Константин Храпач? — спросил я его.
— Да, — удивился парень. — А откуда вы меня знаете?
— Вас все знают.
— А, вы журналист…
— Совершенно верно.
— У нас тут уже была одна журналистка, — сказал Храпач. — Все выпытывала, как мы вышли на Фила.
— На Фила?
— Ну, это наш продюсер, — пояснил Константин. — Точнее, пока не совсем наш. Просто он увидел, как мы разогревали публику перед «Черным герцогом», и сделал нам предложение.
— Аккуратные прически и песни про любовь? — предположил я.
— Вот именно! — взорвался Храпач. — А я не хочу становиться еще одним объектом для мастурбации восторженных соплюшек… Хотя за это хорошо платят, признаю…
Я сочувствовал парню, но следовало помнить о работе.
— А эта журналистка…
— Римма Бухарина, — сказал Константин, но затем наморщил лоб и поправился: — Нет-нет, Троцкая, помню, что фамилия связана с революцией…
— Да, Троцкая, она брала у вас интервью в Приморске?
— Вы с ней вместе работаете?
— Да, надо обменяться кое-какими материалами.
— Ну, тогда вы легко сможете это сделать. Она здесь, а не в Приморске.
— Здесь? — посмотрел на Свина я.
— А где же еще? Вы что, не знаете, что твориться в Приморске?
Я сделал вид, что не знаю. Константин посерьезнел и из обаятельного рокера как-то сразу превратился в грустного, шмыгающего носом мальчишку.
— Ну тогда вам лучше и не знать, — сказал он, машинально перекатывая пустую бутылку вдоль поверхности стола.
Я посмотрел ему в глаза:
— Что-то серьезное?
Он кивнул:
— Иногда я думаю, что мы занимаемся не тем делом. У нас в городе такое творится, а мы не видим ничего, кроме своих гитар.
— И дай бог, чтобы ты не видел в жизни ничего, кроме своих гитар, — искренне пожелал ему я. — Музыканты оставляют в истории только положительный след.
— Вы так считаете?
— Назови мне хоть одного политика или бизнесмена, которого вспоминают так же, как вспоминают Моцарта…
Константин прилежно задумался.
— Знаешь, с тобой очень интересно общаться, — сказал я, поднимаясь из-за стола. — Но мне надо успеть повидаться с Риммой. Как только освобожусь, встретимся снова. Может, поставите мне свои записи?
— У нас нет диска, — вздохнул Константин. — Хотя, чтобы записать его, не так много и надо: всего несколько тысяч зеленых.
— Об этом мы поговорим тоже, — пообещал я и вышел из костюмерной.
Погода резко ухудшилась. Теперь дождь не просто падал с неба — он хлестал обледеневшую землю наотмашь. Ветер усилился, резкие, злые порывы рвали на части аккуратные кроны вечнозеленых деревьев. Слева накатывался ритмично повторяющийся шум беснующегося прибоя.
Свин выставил пятак к небу, пошевелил ноздрями и озабоченно покачал головой.
— Я, конечно, не спец… Но дело движется к шторму.
Мне нечего было сказать. Радости никогда не приходят скопом, только поодиночке и то на короткое время. Беды же всегда наваливаются кучей. Только шторма нам сейчас не хватало….
— Давай искать госпожу Троцкую!
— Давай, — согласился Свин и встал в особую позу, которая у него считалась медитативной. — Напомни, как она выглядит…
— Короткая стрижка, золотые очки, большая грудь, — описал я фотографию, которую мы видели в Интернете.
Свин закрыл глаза, повертелся на месте волчком, несколько раз с шумом вытолкнул воздух из ноздрей и торжественно провозгласил:
— Корпус 1-Б!
— По-моему, это за кинотеатром, — сказал я, пытаясь разглядеть издалека надписи на зданиях.
Корпус 1-Б отличался от корпуса 2-А только пластиковой табличкой, привинченной возле входа: такой же безликий белый кубик с однообразными рядами лоджий. Возле ступенек стояло несколько машин с открытыми багажниками. В глубине вестибюля мерцал мягкий свет люминесцентной лампы. Мы зашли внутрь и обнаружили несколько групп людей, уныло ужинающих бутербродами. Все столы были завалены апельсинами: видимо, молва о халявном грузовике распространилась по лагерю быстро. Троцкой среди ужинавших я не заметил. Вообще здесь преобладали пожилые женщины и мужчины в дорогих спортивных костюмах. Единственная молодая девушка, одетая в короткую юбку и рыжую дубленку на козьем меху, очков не носила; волосы у нее были черные и длинные, почти до пояса. Скорее она походила на брюнетку с фотографии, что я предъявил дяде Мише в качестве пропуска, чем на стервозную столичную журналистку.
Я укоризненно посмотрел на своего старшего офицера.
— В приметах госпожи Троцкой значилось: короткая стрижка, золотые очки и очень большая грудь, а не просто — большая грудь…
— Накладочка вышла, — признался Свин, смущенно хрюкнув. — Уж больно хороша эта фотография.
— Ищи, пожалуйста, — попросил я. — У нас мало времени.
Свин снова повертелся на месте и провозгласил:
— Столовая!
— Точно? — переспросил я.
— Сто процентов!
Мы вышли из корпуса 1-Б и столкнулись лицом к лицу с Чуком и Геком. По причине непогоды эсэсовцы были одеты в черные кожаные плащи и водонепромокаемые шляпы с широкими полями. Гешко вертел в руках свой пресловутый телефон. Увидев нас, парни многозначительно переглянулись.
— Как купание? — сквозь зубы поинтересовался Чалов. — Повысилась ли ваша потенция?
— Мы тоже очень рады вас видеть, — буркнул я, пожалев время на ссору.
Но просто так отпускать нас эсэсовцы не хотели.
— Значит, вы все еще работаете, — задумчиво протянул Чадов. — Несмотря на заявление о якобы имевшем место выходе на пенсию. Ничего не понимаю… Откуда тогда у вас кресты?
— А тебя и не просят что-либо понимать, — огрызнулся Свин. — Делай свое дело и не суй нос куда не следует.
Эсэсовцы потоптались на месте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118