Я увидел у него в руках автомат. Дуло смотрело прямо в грудь дяде Мише.
— Осторожнее! — закричал я что есть сил.
Но было уже поздно. Раненый мальчик крепко держал оружие. Промахнуться с расстояния одного метра он не мог. И, судя по всему, не желал.
— Да ты что, парень?! — удивился такому повороту событий дядя Миша. — Зачем за автомат схватился? Я же тебе помочь хочу! Слышишь? Помочь…
— Детям своим помогай, старый осел, — процедил сквозь зубы мальчишка. Он по-прежнему был бледен. Но выражение страдания пропало с лица. Напротив, в глазах светился какой-то торжествующий сумасшедший блеск. Кто бы ни придумал идеологию «Стоящих», он был мастером своего дела. Такую горячую, фанатичную веру приветствуют инквизиторы всех времен и народов: парень был фактически при смерти, но радовался только тому, что в последние мгновения ему удастся утащить с собой на тот свет несколько неприятелей.
Дядя Миша застыл в изумлении. В руках он держал двустволку. При желании мог даже из нее выстрелить: предыдущий хозяин оружия так и не успел нажать на спусковой крючок. Но сторож почему-то медлил.
Тело паренька скрутил спазм боли. Автомат заходил ходуном в его тонких щуплых руках. На миг дядя Миша оказался в стороне от линии огня. Второго такого момента могло и не представиться.
— Стреляй! — громко крикнул я, освобождая руку с кольтом.
— Брось оружие! — проигнорировал мою просьбу дядя Миша. Он столько лет наблюдал за покоем отдыхающих пионеров. И сейчас, как мне представляется, просто не мог разнести голову одному из них. Да-да, для меня мальчишка был опасным противником. Для сторожа — всего лишь пацаном, по недоразумению сменившим шорты, белую рубашку и пилотку на измазанный в грязи камуфляж.
— Вам лучше сдаться, — прохрипел парень, пуская губами кровавые пузыри.
— Брось оружие, олух! — повторил дядя Миша. — Тебе в больницу срочно надо…
— Стреляй, ну, пожалуйста, стреляй! — одними губами попросил я.
— Какая больница? — скривился парень. — Сдавайтесь!
Дядя Миша подполз к нему почти вплотную и протянул руку, намереваясь взяться за дуло автомата.
— Брось оружие! Сейчас мы тебя перевяжем. Глядишь, все обойдется.
— Нет! — взвизгнул паренек и попытался отодвинуться.
— Стреляй! — вскинул руку с кольтом я.
Дядя Миша взялся рукой за дуло автомата. Подросток в панике дернулся и нажал на курок. Раздалась короткая очередь. Тело сторожа подпрыгнуло вверх и тут же безжизненно распласталось на земле. Я два раза выстрелил подростку в живот. Он выпустил автомат из рук и повалился на спину.
— Что случилось? — раздался за моей спиной крик Горана.
Я подполз к дяде Мише, перевернул его тело лицом вверх, пощупал сонную артерию. Сторож был мертв, все пули попали ему точно в область сердца. А подросток, тем не менее, еще жил. Правда, он не мог пошевелиться от боли — только смотрел в небо и хватал воздух пересохшими губами.
— Дядя Миша хотел спасти этого мальчишку, — пояснил я подползшему ко мне сербу. — А он засандалил ему в грудь из «калаша»…
— Обычное дело, — хмыкнул Горан. — Если хочешь победить, надо забыть о жалости и никогда не колебаться. В любом другом случае — проиграешь.
Серб взял из рук покойного дяди Миши двустволку и приставил дуло к виску подростка.
— Давай поспешим, — хмуро сказал я, после того как Горан спустил курок. — Нам надо подумать, как отразить следующую атаку…
Вариантов было немного. Осиротевший «Дегтярев» я передал на попечение Горану. Собранные автоматы и боеприпасы равномерно распределили между стрелками. Слава богу, все мы учились в доброй советской школе и ходили на уроки НВП, поэтому объяснять, как надо пользоваться автоматом Калашникова, мне не пришлось. Беспокойство, как и раньше, вызывала потенциальная возможность окружения лагеря атакующими и одновременный удар с разных сторон. Я стер водяную изморось с циферблата своего «Патэка» и убедился, что, по самым оптимистичным расчетам, вертолет следовало ожидать не раньше чем минут через двадцать. Странно было и то, что Черногорцев до сих пор не вернулся. Да и Свин по всем правилам приличия давно должен был дать знать о себе.
— Они готовятся, — предупредил меня Горан.
В стане нападавших раздался длинный протяжный гудок: Затем оставшийся на ходу грузовик тронулся с места. На этот раз он ехал медленно, не торопясь.
— Они используют машину в качестве прикрытия! — крикнул серб.
— Вижу… Давай, стягивай людей сюда. Попробуем выставить огневой щит.
Все имевшиеся в моем расположении защитники лагеря сгруппировались под прикрытием чугунной урны. Я подождал, пока грузовик приблизится на расстояние, достаточное для ведения прицельного огня, и крикнул:
— Бейте по кабине и под колеса! Поехали!
Восемь автоматов одновременно выплюнули пламя из стволов. Сердитым басом зарокотал пулемет Дегтярева. Лобовое стекло КрАЗа с треском полетело в грязь. Огромные шины лопнули в нескольких местах, с пневматическим свистом выпуская из себя сжатый воздух.
Но особых плодов наши выстрелы не принесли: «Стоящие» учли печальный опыт первой атаки. Водитель грузовика спрятался от пуль под сиденьем кабины. Ему достаточно было нажимать на педаль газа и держать руль в установленном положении. Шины лопнули, это верно. Грузовик немного накренился, однако продолжал ползти, скрежеща дисками об асфальт. Нескольких следовавших за ним боевиков мы, полагаю, вырубили. Но основная их масса скрылась в кузове, прошибить который не смогла бы и гораздо большая батарея Калашниковых.
— Восемь, шесть, пять, три, — считал я оставшиеся до ворот метры, расстреливая очередной рожок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118