Понаблюдав некоторое время за танталовыми муками Змея Горыныча, я спрашиваю:
— И когда придет… хозяин?
— Не знаю.
— А как тебя поят?
— Водой.
— Я имею в виду, из какой-то посудины или спускают с цепи?
— Да кто ж меня с цепи-то спустит? Почитай годочков триста уж так сижу.
— А где корыто?
— Из которого поят, что ли?
— Оно самое.
— Там. — Левая голова лениво качнулась в сторону темного ответвления.
— Ладно. — Я добродушно махнул рукой. — Неси.
— Зачем?
— Напою.
— Ты?! — в один голос взревели все три головы.
— Я, — скромно отвечаю я. Рассчитывая выскочить из пещеры, пока дракон будет отсутствовать.
Бросившись за корытом, Змей Горыныч проходит поворот заносом, проехав часть пути на пятой точке и хлестанув хвостом по стене, отчего последняя брызнула фонтаном каменных осколков, и исчезает в боковом отроге пещеры.
Оттуда доносится топот лап, громыхание цепи и скрежет металла о камень.
Я не успеваю сделать и шага.
Выскочив из темноты с зажатым в зубах корытом, Змей Горыныч приближается ко мне, насколько позволяет цепь, и кладет драгоценную ношу на пол.
— Подтолкни ко мне, — прошу я.
Говорящая ящерица-переросток, словно послушный щенок, исполняет мое требование.
Корыто со страшным визгом скользит по камням и плюхается в воду, обдав меня водой.
Сделанное из тонкого металла, местами помятого мощными зубами, корыто имело весьма существенные габариты: три метра в длину и по полметра в ширину и высоту. А весит оно тоже немало, особенно полное.
Но негоже отступать волхву. Хотя и самозваному. Профессиональная честь не позволяет.
Притопив один угол корыта, я подождал, пока оно наполнилось почти на треть, затем принялся выталкивать из ручья. Ноги скользят по мокрым камням, руки цепенеют от прикосновения к холодному металлу, но корыто понемногу поддается моим усилиям.
С криком «ГРИНПИС нас не забудет!» я выпихнул, частично расплескав содержимое, змееву поилку из воды. Теперь по почти ровной поверхности толкать стало легче.
В паре метров от Змея Горыныча я опомнился.
— Отойди вон туда. — Я указал на светящийся круг выхода.
— Зачем? — спросила левая голова. Средняя промолчала, а правая пояснила:
— Боится он, чего тут непонятного?
Чешуйчатый парадокс послушно удалился к выходу и замер в нетерпеливом ожидании.
Я уперся в край корыта руками и приналег. Нехотя, с натужным визгом, металл заскользил по камню. Шаг, второй, третий…
И тут Змей Горыныч, расправив крылья, как пытающаяся взлететь курица, ринулся на меня.
С перепугу я неудачно дернулся и завалился на спину. Рванулся, пытаясь отползти за безопасную черту, но нога застряла между небольшим каменным выступом и корытом.
Несущийся со скоростью экспресса Горыныч — это зрелище не для слабонервных.
Забившись, словно заяц в капкане, я с ужасом следил за приближением огромного чешуйчатого монстра. Все произошло в мгновение ока, хотя мне и показалось, что раскручивается замедленное кино.
Взревев, Змей Горыныч разом опустил свои головы.
Раздалось довольное фырканье, и в мгновение ока корыто опустело. Лишь пар клубился.
Наступило мое время. На десерт, так сказать.
Одна из голов — какая конкретно не разберешь, уж очень они переплелись шеями, — приблизилась ко мне и раскрыла пасть.
Мое сердце испуганно дернулось в пятке и замерло. Решил съесть сырым…
Из пасти Змея, усеянной ужасными зубами, высунулся язык и провел по моей щеке.
«Обхватит языком и утянет целиком в глотку, — мелькнула оптимистическая мысль. — Может, даже жевать не станет. Как анаконда».
Но вместо этого язык провел по щеке еще раз, и голова отодвинулась.
— Спасибо, — пророкотал Змей Горыныч, обдав меня волной жара.
— П-п-пожал-луйста, — ответил я, стараясь не откусить язык сильно клацающими зубами.
Нога освободилась, хотелось бы верить, что от толчков Змея, а не от моей дрожи.
— Можно еще? — заискивающе попросила левая голова Горыныча, улыбнувшись во все зубы.
Еще тот видок. Жуть да и только. Отойдя в сторону, я сказал:
— Толкни.
Говорящая трехглавая рептилия осторожно подтолкнула корыто, придав ему ускорение не хуже чем у гоночного болида.
И снова я в роли тягловой лошадки.
После третьей выпитой бадьи Змей Горыныч, довольно фыркнув, констатировал:
— Все. Напился.
Я заблаговременно удалился в свой угол, куда рептилия при всем желании не достанет — цепь не пустит. Утолив жажду, Змей может вспомнить о второй насущной проблеме — голоде. А он, как известно, не тетка.
Змей Горыныч, гремя цепью, заполз в свою нору и принялся сам с собой шушукаться.
Я же положил гудящие руки на колени и принялся раздумывать над своим положением.
С минуты на минуту может появиться хозяин этого чешуйчатого цербера-переростка, и тогда мою вылазку в обитель врага можно считать досрочно оконченной в связи с провалом разведчика, то есть меня. Не очень радостная картина: вместо того чтобы помочь Аленке, освободив ее из плена Кощея, сам попал в ловушку, еще и друзей подвел. Мне не верится, что, если я не появлюсь в условленное время, волкодлаки так просто уйдут. Они наверняка попытаются пройти по моим следам, которые ведут прямиком в лапы Змея Горыныча.
От жалости к себе захотелось завыть на луну. Но она еще не взошла, и поэтому я ограничился покусыванием костяшек сжатой в кулак руки.
Змей Горыныч заворочался и окликнул меня:
— Эй, ты!
— Я, что ли?
— Ты, ты… Больше некому.
— Ну…
— Мы здесь подумали и решили… в общем, мы не свиньи неблагодарные… совестью обладаем… ты нам помог…
— И… — Я попытался подтолкнуть рептилию к сути вопроса.
— Ты можешь идти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113