Остап отказался от сигареты, сказав, что он вообще редко курит, а чужие — тем более.
Несколько раз в комнату заходил Добрыня Никитич с сотовым телефоном и шептал что-то на ухо старшему, весело подмигивая Остапу и подбадривая Нильского: не горюй, мол, брат, десять лет — это не срок.
В 19.00 дверь импровизированной камеры открылась, и на пороге появился во всем своем великолепии сам победитель — Пеленгасов.
Борис Михайлович поздоровался с группой захвата, не спеша одарил их свежим анекдотом о четырех милиционерах, закручивающих лампочку, и после дружного смеха, натолкнувшего Остапа на мысль, что анекдоты про милиционеров сочиняют они сами, попросил оставить его с Крымовым наедине.
Минуту Пеленгасов смотрел на Остапа и молчал, явно получая удовольствие от паузы. Он смотрел на Крымова долго и смачно, будто поджаривая его на медленном огне. Наконец он вздохнул, достал сигарету, с удовольствием затянулся и вместе с дымом выпустил в Крымова сочную киношную фразу:
Ты проиграл, Остапушка. Помнишь, как-то давно, когда мы были друзьями, ты подарил моей дочке свой «крымик»:
Сделать хотел козу,
Поковырял в носу.
Сделать хотел утюг,
Свет отключили вдруг.
Остап молча смотрел на Пеленгасова. Тот, выпустив еще пару затяжек, добавил:
Да, ты проиграл. Но это еще не все. Ты еще не знаешь, насколько ты проиграл. У меня для тебя есть два сюрприза,
Я не люблю сюрпризы, особенно от тебя, — вяло ответил Крымов.
Но тебе придется узнать о них и принять от меня в подарок, — веселился Пеленгасов. — Я хочу, чтобы ты уже никогда не хотел связываться со мной. У тебя сильный характер, и тебя трудно загнать в гроб материальными ударами. Но я не могу отказать себе в удовольствии огорчить тебя по-крупному. Ты вот сидишь такой спокойный и невозмутимый. А напрасно. Тебе не просто грозит статья. Ты умница, ты знаешь, что у нас по-настоящему беззащитны перед правосудием только мелкие растратчики и базарные воришки. Ты сидишь сейчас и спокойно смотришь на меня, потому что рассчитываешь на свой миллион. Да, ты прав. С миллионом, и даже гораздо меньшей суммой тебя не только оправдают, но и вывезут из СИЗО с эскортом на лимузине. Мошенничество — это очень трудная статья для прокурора. Как специалист, ты это отлично знаешь. Столько всяких нюансов и юридических тонкостей. Если бы ты украл деньги у государства, тебе было бы куда сложнее. Но частные деньги у нас надо выгрызать зубами. Так вот, сюрприз номер один — твои деньги у меня.
Остап молчал.
Да, я выслал их в четырнадцать часов, — продолжал Пеленгасов, любуясь собой, — но затем в четыре часа, когда ты выдал платежку в «Востоке», я их успел сторнировать, то есть, отозвать обратно. Я имел на это все основания — факт твоего готовящегося и состоявшегося мошенничества. Я знал, что ты будешь искать альтернативные пути информации о моих действиях, и решил играть так, чтобы опережать на один ход твою мысль. Ты поставил мне капкан своей платежкой, но я его обошел.
Ты что, прочитал мои мысли? — спросил Остап.
Нет, Остапушка, в отличие от тебя, я не умею читать мысли. У меня свои методы. Вот здесь мы и подошли ко второму сюрпризу. Ты готов?
Абсолютно, — спокойно сказал Остап. Пеленгасов иронически посмотрел на Остапа.
Ты хорошо держишься, уважаю. Но каким бы артистом ты ни был, сейчас тебе будет плохо.
Пеленгасов нажал на красную кнопку вызова и в упор уставился на Крымова, следя за его реакцией.
Дверь открылась, и в комнату вошла Вика. С чувством небольшого неудовлетворения Пеленгасов отметил, что ни один мускул не дрогнул на лице Крымова. Взгляды любовников встретились, и в комнате воцарилась немая сцена. Молчание длилось мучительно долго. Пеленгасов победоносно посматривал на обоих. Остап и Вика, не мигая, смотрели друг на друга.
Кривая, в пол-лица улыбка Вики разрядила царившее в комнате напряжение.
Здравствуй, Крымов, — спокойно, каким-то изменившимся голосом сказала Вика.
Ну что, Остапушка, ты удивлен? — злорадно спросил Пеленгасов, не находя в лице Крымова ни малейшего намека на панику.
Конечно, — сказал Остап, не отрываясь глядя на Вику.
Ну, что ты на меня так смотришь? — первой не выдержала Вика и подошла к Пеленгасову. Обойдя его сзади, она положила обе руки к нему на плечи и опустила подбородок на одну из них, прижавшись щекой к банкирскому уху. Два лица, Пеленгасова и Вики, такие неожиданно похожие тем родством душ, которое проглянуло вдруг из-за внешней личины, оказались на одном уровне. Две пары глаз — одна с победоносным выражением, другая с наглым и циничным — смотрели на Остапа.
Я все понял, — сказал Остап медленно. — Вика, я аплодирую тебе, ты — великолепная актриса. Такая же великолепная, как и женщина. Тебе надо развивать свой талант, ты далеко пойдешь.
Пеленгасов погладил Вику по руке.
Ты опять недооценил меня, Крымов. Когда ты зарисовался на вокзале в день своего приезда, мои люди случайно приметили тебя. Вот здесь мне повезло. Не случись этого, я бы не знал, с какой стороны ты ко мне подберешься. Когда я узнал, что ты в Харькове, я сразу понял, что это по мою душу. Мне нужно было знать, что ты затеваешь. Ты ведь всегда мыслишь на опережение соперника. Мне нужен был человек, который был бы рядом с тобой. Потому что в логической игре мне с тобой тягаться тяжело. У меня свои методы, и, как показывает жизнь, они действенней твоих.
Остап молча слушал, не высказывая никаких эмоций. Вика закурила сигарету, хотя при нем она не курила ни разу. Пеленгасов, дав огоньку даме, продолжал:
Я тебя все-таки немного знаю, Остапушка. И это мне сослужило пользу. Я знал, что ты обычно работаешь через женщину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150