Коплан в общих чертах понял, что хотел сказать его начальник, и даже не спросил, не это ли стало, несмотря на внешние признаки, последним доводом, решившим его отправку в Багдад. Даже больше, чем взывание о помощи.
— В случае заварухи толпа может круто взяться за всех граждан западных стран, — заметил Коплан. — Что тогда: дать выпустить себе кишки или отступать к Анкаре?
На губах Старика появилась улыбка.
— Предоставляю выбор вам, — сказал он елейным голосом.
После промежуточной посадки в Риме и смены самолета в Бейруте Коплан наконец прибыл в Багдад. Вылетев из Орли поздно вечером, он приземлился в иракской столице утром следующего дня.
Как только он вышел из самолета, его сразу охватила липкая и пыльная жара, в ноздри ударили зловонные запахи, которыми так богат Восток.
В такси Коплан вспомнил о своей предыдущей миссии в Ираке: «Регент-палас», ночной клуб «Тамерлан»… Клодин Серве.
Что же стало с этой парижанкой, которую он немного выдрессировал и о которой сохранил воспоминания, одновременно нежные и забавные?
Он решил поехать на виллу «Шахерезада» только с наступлением ночи.
Чтобы убить время, он положил чемодан в камеру хранения на Северном вокзале, потом погулял по городу, купил номер «Iraqi Times», чтобы окунуться в обстановку.
В десять часов вечера он доехал на такси до предместья эль Харк и пешком отправился на поиски виллы «Шахерезада». Он без труда нашел ее, свернул на аллею, ведущую к входной двери. Его указательный палец просигналил электрическим звонком букву «X».
Владение выглядело необитаемым, но он подождал не менее трех минут, прежде чем открылась дверь. Голос прошептал:
— FX-18?
— Он самый, — ответил Коплан, делая шаг вперед. Фабиани сунул пистолет в карман, потом его руки втянули Коплана внутрь дома.
Глава VII
В подземном убежище Коплан внимательно выслушал долгий рассказ Фабиани. После скрупулезного отчета о происшедших за две недели событиях тот добавил:
— После бегства сюда я все же захотел проверить, не стал ли я жертвой серии совпадений. Я звонил в посольство, в Технический центр Киркука, в консульство в Басре. Лемуан и Лавирон остались невредимы, с ними ничего не произошло; контакт восстановлен, но д'Эпенуа действительно исчез. Посольство по моей просьбе связалось с «Рицем» в Мосуле: его багаж и машина по-прежнему там, но самого его не нашли. Вот каково наше положение.
Коплан, обдумав то, что сообщил ему Фабиани, сказал:
— Ты руководитель, ответственный за организацию. Чего конкретно ты ждешь от меня?
Фабиани покрутил печатку, которую носил на пальце левой руки, и бросил на Коплана взгляд, полный смущения.
— Прежде всего я хотел с тобой посоветоваться. Вот уже месяц я заваливаю Старика сообщениями одно тревожнее другого, а он и ухом не ведет. Что он сказал тебе перед отъездом?
Коплан изобразил съежившегося Старика и, имитируя его голос, сказал:
— «Я предоставляю вам широкую инициативу… Не вмешивайтесь во внутренние дела страны… Пострайтесь защитить наши позиции…» и так далее. Один ветер: ничего точного, ничего конкретного.
— Ему как будто действительно на это плевать, а? Знает, что у меня такие трудности, и это все, что он находит сказать!
Коплан пожал широкими плечами и философски заметил:
— Чего жаловаться? По крайней мере, у нас не будут связаны руки.
Фабиани успокоился.
— Ты прав. Но что ты мне посоветуешь? Некоторое время они молчали. Глядя в пустоту, Коплан курил короткими затяжками. Наконец он произнес:
— Твоя первая мысль кажется мне удачной, и надо за нее ухватиться. Если нам удастся захватить одного из этих мятежников офицеров, у нас будет шанс решить обе проблемы разом: выяснить, кто настоящие зачинщики революции, и, если наши коллеги живы, узнать, где их держат.
— Но как установить, кто они? Полковники, капитаны, их полно! Халид — единственный, кто мог бы опознать и указать их, — не может нам помочь! У меня нет их имен, а они все соответствуют описанию: среднего роста, волосы черные, нос с горбинкой, кожа смуглая и так далее. Кроме того, вряд ли они вес еще в Мосуле; я даже убежден в обратном, поскольку эта запись должна была нагнать на них жуткого страху.
Коплан дружески улыбнулся:
— У тебя профессиональная болезнь, Фабиани. Ты жертва конспирации, в которой плаваешь с самого назначения в Багдад.
Пораженный Фабиани внимательно смотрел на Франсиса, который вроде бы и не считал положение трагическим.
— Что ты хочешь этим сказать? — буркнул Фабиани, наморщив лоб.
— Что ты считаешь трудность непреодолимой только потому, что не можешь с ней справиться методами в стиле Второго бюро…
Фабиани все еще ничего не понимал.
— Ты можешь говорить яснее?
— Д'Эпенуа…
Поскольку Фабиани прищурил глаза, не отвечая, Коплан продолжил:
— Атташе посольства не может исчезнуть, понимаешь? Дипломатический представитель Франции должен действовать, тормошить иракскую полицию. Бьюсь об заклад, он это уже сделал. Нам надо этим воспользоваться.
— Как?
— Недели две назад в «Рице» был убит офицер, — сказал Коплан. — Кто знает участников банкета? Кто знает, где они? Полиция.
— Не вижу связи.
— Мы ее создадим. Ты должен, конечно, оставаться в своем погребе: тебя разыскивают. Меня — нет. Я не засвечен, у меня свободны руки. Я могу разгуливать днем; от меня даже попахивает святостью после той истории двухлетней давности; сколько козырей можно использовать! Что ты об этом думаешь?
Фабиани почувствовал, что наилучшим выходом будет целиком положиться на своего друга. Этот крепкий и флегматичный парень все схватывал моментально и немедленно решал, как надо действовать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36