Он с досадой пожал плечами, оттолкнул досье, которое изучал до прихода Коплана и которое не имело никакого отношения к причине вызова.— Садитесь, я объясню вам историю в двух словах, — заговорил он вновь.Коплан уселся так удобно, как будто разговор должен был продлиться до вечера. Его светлые глаза не выражали ни интереса, ни недовольства. Он знал по опыту, что вступления Старика никогда не соотносились с реальной значимостью работы и что не следовало особо доверять демонстрируемому им презрению.— Прошлой ночью, — начал шеф, сделав две затяжки, — некто Олег Некрасов выбрал, как это называется, свободу. На практике это означает, что его сунули в тюрягу на несколько часов.Коплан взмахом ресниц выразил согласие. Старик постучал головкой трубки о край пепельницы, чтобы выбить несколько крошек табака, грозившие упасть на его костюм, затем продолжил:— Этот Некрасов — один из танцоров московской труппы, совершающей турне по европейским столицам и выступавшей во дворце Шайо в течение недели. Это точно установлено. Парень смылся после того, как опустили занавес, приехал в комиссариат XVI округа и сразу же предъявил свой паспорт и короткую записку на французском: «Примите меня как политического беженца, моей жизни угрожает опасность». Традиционная формулировка беженцев с Востока, желающих въехать во Францию без визы. Позднее его допрашивали в ДНТ. Некрасов заявил, что, не будучи антикоммунистом, он отказывался подчиняться некоторым требованиям советских властей и такое поведение подвергло бы его серьезным опасностям.— Классическая болтовня... — задумчиво прокомментировал Франсис.— ... и обычно не поддающаяся проверке, — добавил Старик. — В большинстве случаев этот человек является заурядным авантюристом, желающим сменить местожительство и не имеющим возможности обосноваться по другую сторону «железного занавеса». Верные нашим принципам гостеприимства, мы закрываем глаза и разрешаем проживание на нашей территории. Но дело вот в чем: хочет Некрасов набить цену или он искренен? ДНТ не знает. Он утверждает, что располагает сведениями, способными заинтересовать французские спецслужбы, и готов передать их, как только получит гарантии, что сможет жить здесь с новыми документами.Коплан скривил губы, выражая сомнение.— Вряд ли это серьезно, — предположил он вполголоса.— Это и мое мнение, — проворчал Старик. — Я спросил ДНТ, почему они не заставили его все выложить вместо того, чтобы обращаться к нам за помощью. Кажется, они пытались, но Некрасов отказался говорить перед переводчиком: он требует встречи один на один с компетентным человеком, способным понять значение его сведений и хорошо знающим советские внутренние дела. Он не отступил от этой позиции, несмотря на все доводы и запугивания, использованные инспекторами. Тогда я подумал о вас.Коплан спросил:— Где его держат?— Временно на улице Сосе.— Ладно, я туда съезжу, — сказал Франсис, вставая. — Если этот тип шутник, я вернусь домой и позвоню вам по телефону. В противном случае я вернусь сюда.— Приятного вечера, — пожелал Старик, показывая этой короткой фразой, что не строит никаких иллюзий относительно исхода допроса.Коплан взял такси. Он был несколько удивлен, что не пришлось вскакивать в поезд или в самолет. * * * Около половины четвертого Некрасова ввели в кабинет, где сидел элегантный мужчина высокого роста, который сразу же обратился к нему по-русски.Избавившись от макияжа, но все еще одетый в сценический костюм — шелковую рубашку, перехваченную в талии, пышные штаны и красные сапоги, — танцор был красивым атлетом лет тридцати. Напряженное выражение его лица немного смягчилось.— Вы принадлежите к французской разведке? — сразу же спросил он.— Скажем, я ее представляю, — довольно холодно поправил Коплан. — Почему вы хотели вступить в контакт со спецслужбой?Некрасов улыбнулся.— Я этого не особенно хотел... Но если ваша страна предоставит мне убежище, я считаю, что, самое меньшее, я обязан заплатить ей взаимной любезностью.Он был спокоен, уверен в себе, ничуть не угодлив. Коплан рассматривал его ледяным взглядом, но не подталкивал на путь признаний. Сначала он хотел составить мнение об этом человеке.Заметив внимательный осмотр, которому его подверг собеседник, Некрасов повел плечами.— Я перебежчик, но не предатель, — уточнил он, глядя Коплану прямо в глаза. — Не воображайте, что я намерен продавать секреты или вредить Советскому Союзу. Нет... Допустим, я хочу сделать маленький подарок в обмен на право проживания.— Ваше внимание меня глубоко трогает, но я сомневаюсь, чтобы танцор мог нам сообщить нечто оригинальное в иной области, кроме танца, — иронически сказал Коплан. — Мы имеем хорошие источники информации.Некрасов не обиделся.— Ваше право не принять мой подарок, если вы считаете возможным обойтись без него. Для меня самое важное, чтобы вы не отправили меня в СССР.Чокнутый — или наивный — непременно настаивал бы на огромной важности сведений, принесенных им, но русский явно не старался набить себе цену.После короткого размышления Коплан произнес:— В общем, вы не антикоммунист, вы патриот, один из тех, кому режим покровительствует, поскольку вы постоянно ездите за границу, и, однако, вы не хотите возвращаться. Почему же? — Он насмешливо добавил: — У вас неприятности в супружеской жизни?Некрасов долго смотрел на него, прежде чем ответить. Потом, скрестив руки, он сказал глухим голосом:— Я дорожу своей жизнью и свободой, не более того. Я не хотел говорить при инспекторах полиции, допрашивавших меня с помощью пришедшего неизвестно откуда переводчика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38