Мне и сейчас еще не совсем понятно, почему, вы согласились. Вы очень рисковали.
— Мне за это платят. Дело в том, что я передал ваше предложение моему шефу и приехал сюда по его приказанию.
— Зачем?
— Как зачем? Попытаться освободить Кельберга.
— И это все?
— Все. Втайне я надеялся встретиться с таинственным Алмазом. Скажу вам откровенно, что нас интриговали как сама его личность, так и его побудительные мотивы.
— Но у вас не было в этом никакой уверенности.
— Нет, только надежда. Но человек моего типа никогда не упускает возможность заводить интересные знакомства. Это тоже часть моей профессии. Если судить по вашим отношениям с моими австрийскими друзьями, то вы придерживаетесь тех же принципов.
— Да, конечно. Вы удивлены, что сотрудник контрразведки участвует в подпольных операциях организации румынских патриотов?
— Не очень, — промолвил Франсис, улыбнувшись. — Я видел и более поразительные вещи, можете мне поверить. Однако меня интересует ваша позиция.
— А как вы себе ее представляете?
— Не имею понятия, хотя можно предположить одно из двух: либо вы проникли в румынскую организацию, чтобы контролировать ее, либо вы против коммунизма.
— Нет, вы не угадали. Я коммунист на сто процентов, сын и брат коммунистов. Мой отец — чиновник аппарата, а брат работает в КГБ... Чего уж больше?
— Простите, куда мы едем?
— В спокойное место, где мы сможем поболтать. Убийство генерала Покарева вызвало у нас страшную суматоху, и мне придется всю ночь вести переговоры с румынскими властями. На рассвете я улетаю в Москву. Однако я выкроил полчаса, чтобы поговорить с вами, даже идя на риск показаться в доме Ланда. Но кто не рискует...
Машина остановилась на очень темной улице. Васильев выключил мотор и фары.
— Итак, я сказал вам, что я — убежденный коммунист. И я не одобряю политику современных хозяев Кремля. Я и мои единомышленники считаем, что наши руководители — вредоносные ископаемые, которые должны исчезнуть и уступить место более молодой команде. Правительство поражено склерозом. Оно думает только об идеологической борьбе, партийной дисциплине и о борьбе с империализмом. В действительности у них одна забота — удержаться у власти. Мы отметили пятидесятую годовщину революции, и наступило время радикальных преобразований. Наша опека над союзниками бессмысленна и обречена на провал.
То, что происходит в Польше, Чехословакии и Румынии, Ч неизбежно коснется других стран. Вы согласны со мной?
— Совершенно согласен.
— Коммунистическая диктатура изжила себя. И мы, молодое поколение, хотим обновленного, свободного коммунизма... Если составить каталог ошибок старого руководства, он был бы удручающ! Вы прослушали запись допроса Кельберга?
— Да.
— Обратили внимание, что единственная цель моих шефов — составление обвинительного акта против Германии?
— Да, разумеется.
— Не смехотворно ли это? Огромная мировая держава слепо преследует политическую цель двадцатипятилетней давности. Какой-то бред! В то время как мы должны жить сегодняшними политическими реалиями.
— То есть? — спросил Франсис.
— СССР должен единолично управлять миром. Авторитет двух стран, СССР — США, устанавливается для решения проблем международного мира и прогресса человечества. Мы не можем медлить с установлением этого авторитета со всей твердостью, пока Азия не низвергла в хаос центр тяжести нашего цивилизованного мира.
— Китай? — поинтересовался Коплан.
— Нет, — категорично возразил Васильев. — Китай не опасен даже с атомной бомбой. Китай — это нечто вялое, мягкое, инертное. Настоящая опасность таится в Японии.
— Некоторые так считают, — подтвердил Франсис.
— Взрывная сила Азии — это Япония. Японцы постепенно возвращаются к своей старой идее Великого Возрождения. Я не обвиняю их и даже не порицаю, более того, я считаю, что они сами не осознают своей силы. Но факт налицо: Япония стоит во главе Азии, являясь эквивалентом Германии в Европе. И Запад должен защищаться, если он не хочет попасть в ранг слаборазвитых стран.
Васильев взглянул на часы:
— Вы наверняка хотите узнать, куда я веду?
— Я слушаю вас с большим интересом.
— Предлагая вам освободить Кельберга, я преследовал цель предложить вам одну сделку.
— К несчастью, Кельберг мертв!
— Я не мог этого предвидеть, но смерть Кельберга не меняет моих планов... Нам было известно, что Кельберг связан с японской сетью, руководимой Гансом Бюльке. Я хотел предложить вам следующее: вы забираете Кельберга и в обмен помогаете уничтожить японскую сеть шпионажа. В конечном счете сведения, собранные Кельбергом, предназначались для Токио, и, следовательно, Бюльке наносил ущерб не только соцстранам, но и Франции. Вы имеете контакт с организацией Бюльке?
— До прослушивания записи допроса Кельберга я никогда не слышал ни о Бюльке, ни о его организации.
— Теперь вы в курсе дела. Располагая архивами и шифровками Кельберга, взялись бы вы за это?
— Я должен доложить об этом своему директору.
— Само собой разумеется. Мое предложение остается в силе: если вы согласны начать наступление на Бюльке, я снабжу вас всей информацией, которой располагаю.
— Каким образом?
— Через друзей в Вене. Вы сообщите о вашем решении по тому же каналу. Идет?
— Хорошо, — согласился Коплан.
— Очень рад с вами познакомиться, господин Коплан. Такие люди, как вы, я, Хора и Клаус Налози построят завтрашний мир. А ископаемых сдадим в Исторический музей. Я буду ждать ваших новостей.
Они крепко пожали друг другу руки.
— Я высажу вас у озера Флореаска, — сказал Васильев. — Когда вы возвращаетесь во Францию?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36