Они были взяты в рамочку и провозглашали две самые известные оккультные истины:
ПОДОБНОЕ ПРИТЯГИВАЕТСЯ ПОДРОБНЫМ
НАД ЧЕМ СМЕЕШЬСЯ, ОТ ТОГО И СВИХНЕШЬСЯилиЧТО СМЕШНО ВВЕРХУ, ТО ГРЕШНО ВНИЗУ
После ознакомления с этим видом творчества я перешла к изучению книжной полочки. Ловд читал книги крайне разнообразного содержания, но все больше самиздатовские. Магическое студенчество всегда черпало свои знания больше из самиздата, чем из официальной печати.Я перебрала несколько книжечек: «Шприц и Нищий», «Над гнездом хохлушки», «Сага о сайтах», «Золотая палка», «Повесть о Роланде, Ямахе и злодее Корхе», «Так говорил Зоропусто», «Ор Фей», «Промискуитет раскованный», «Степной заяц», «Дантист Альтистов», «Униженные и оскопленные», «Беременские музыканты» и так далее.Да-а, в общежитии дети взрослеют быстро и непоправимо. Честно говоря, помню по себе – за первый год своей жизни в общежитии я постигла столько, что до сих пор некоторые вещи осмысливаю с трудом.Но не успела я предаться сладостным воспоминаниям, как взгляд мой упал на еще одну самиздатовскую книгу. Ручки мои задрожали, щечки запылали то ли от гордости, то ли от стыда. Автором книжки, а это был сборник стихов, значился Ловд! Называлась книга «Я – памятник себе, не рукомойник!».Я пролистала брошюрку и наугад зачитала несколько строчек:
Среди мерцания витринОдной звезды я повторяю имя.Не то чтоб я ее любил,А просто не везло с другими. Ничего на свете лучше нету,Чем с ума пойти по белу свету,Чуть прищуря оба своих окаОт сияния прекрасного далека.
Значит, Ловд пользуется у местной творческой молодежи некоторым успехом, и его заявления о том, что он пишет стихи, перестали быть заявлениями, а стали суровой реальностью. Кстати, а что это за листики на столе?Я взяла в руки пару листочков со стола Ловда и обомлела от ужаса, точнее, от того, что в них прочла. СТРАШНО, АЖ ЖУТЬ! Интересно, это я сегодня что-то натворил, или мир всегда был таким, а я прежде этого не замечал, потому что делами был занят? Д. Адамс Тихо пройдя сквозь стену, я очутилась внутри ШИШа. Была ночь, и было жутко.Осторожно левитируя по коридорам пустынного помещения, я то и дело улавливала какие-то странные и подозрительные шорохи.Вдруг на подоконнике в лунном свете я увидела два силуэта, от которых по коже и одежде побежали мурашки. Это были два вампира. Один постарше, а другой поменьше. И тот, что постарше, сердился на младшего.– Кровь на клыках еще не обсохла, кровосос несчастный, а уж туда же, за старшими тянешься!– Ну-у… Дуракула! – затянул малыш.– Что Дуракула?! Тебя утром послекровный синдром будет мучить!– Не будет!– А я говорю – будет!Но малыш не успел во второй раз возразить, так как в лунном свете показался третий силуэт вампира.– Мальсики, полетели дальсе, узе все в сбосе, нась сдуть с нетеспением!– Кретикула, – засмеялся малыш, – когда у тебя вместо молочных клыков вырастут нормальные? Сколько можно сюсюкать и картавить одновременно?! Может, тебя к стоматологу сводить, чтобы он…– Сам ты дуляк, Идиоткула! – огрызнулась, как я теперь поняла, маленькая вампирочка.Они все втроем взмахнули крыльями и исчезли где-то во мгле коридора.Я перевела дух. Конечно, читатель может обвинить меня в расизме, но, простите, я никогда не питала особой симпатии к представителям этого жанра, чего не скажешь о них по отношению ко мне. Был как-то у меня один такой поклонник, все по ночам прилетал под окна серенады петь. Впрочем, ладно, грустная история. Закончилась она лишь тем, что в числе моих медалей за литературные и ведьмины успехи на демонстрационной полочке покоится еще и значок «Почетный донор».Я перелетела на второй этаж и медленно двинулась по коридору, где сразу же чуть не перестала соблюдать конспирацию от восторга.По коридору двигалась очень странная процессия. Впереди весь в белом шел человек с дирижерской веточкой рябины, а за ним с музыкальными инструментами семенило семь гномих.– Раз-два! – скомандовал человек, и гномихи застыли на месте. – Рас-с-с-читайся!– Доона. Тромбон.– Реона. Скрипка.– Миона. Гитара.– Фаона. Флейта.– Сольона. Арфа.– Ляона. Бубен.– Сиона. Контрабас.– Все в сборе, – сделал вывод человек, как вдруг рядом кто-то пропищал:– Доон-диез. Кларнет.– Что?– Кларнет. Доон-диез, – снова повторил писклявый голос за спиной у человека.Человек обернулся и увидел перед собой маленького гномика.– Э-э, малыш, да ты из другой октавы.– Ой!– Ладно, иди с нами, там встретишься со своими.После этих слов процессия снова двинулась дальше, исчезая во тьме коридора.На третьем этаже я еле успела отскочить в сторону – мимо меня с шумом, треском и ругательствами пронеслись привидения-уборщики со швабрами наголо, несколько несущихся во весь опор избушек-на-курьих-ножках и еще что-то, что описать мне не представляется возможным.На четвертом этаже было тихо, и я решила сделать несколько шагов по полу. Но как только я коснулась поверхности коридора, как тотчас подо мной что-то зашелестело и зашипело. Я в испуге отскочила в сторону, а на том месте, где я только что стояла, оказалась Ясна… ТЕ САМЫЕ ЛИСТОЧКИ Хулуву по торжественному случаю рефрактировалисъ в свободно стоящие призмы. Д. Адамс – Ясна?! – вскрикнула я от удивления.– Йо?! – от удивления вскрикнула Ясна.– Ты что тут делаешь?– Как ты здесь оказалась?– Не отвечай вопросом на вопрос! Куда ты пропала?– Йо, – Ясна перешла на шепот, – прошу тебя, не шуми.– Почему?– Нас могут услышать.– Хорошо, я не буду шуметь. Но за это ты честно ответишь на мои вопросы. Согласна?– Ладно.– Как ты здесь оказалась?– Я шла в панамке-невидимке, пока ты не наступила на мой плащ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79