После недолгих колебаний Акмед перебросил квеллан за спину, выхватив сверток с малышом из ее слабеющих рук, прижал одной рукой к груди и теперь уже сам вцепился в ладонь Рапсодии. Ребенок не шевелился и хранил молчание.— Я его понесу, но ты должна следовать за мной, — настойчиво проговорил он, помогая ей перебраться через поваленное дерево. — Щенок все равно без тебя умрет, поскольку я при всем желании не смогу стать кормящей матерью для младенца. Пошли.И они продолжали продираться сквозь густой кустарник, перебираться через замерзшие протоки, пока не услышали долгожданный шум реки.— Давай, Рапсодия, осталось совсем немного, — подгонял свою спутницу Акмед, чувствуя, как ее пальцы выскальзывают из его руки.Земля у них под ногами начала трескаться, появились длинные узкие расселины. Крики драконицы смолкли, теперь они слышали лишь протестующие стоны природы.— Оставь меня, — задыхаясь взмолилась Рапсодия. — Мой меч… защитит меня… от… огня.— Но не поможет от кислоты и когтей, — пробормотал Акмед, еще крепче сжимая ее руку. — Пойдем.Они пересекли последнюю поляну, заросшую высокой травой, пробежали вдоль поймы и оказались на берегу Тарафеля. И в этот миг раздался оглушительный скрежет, и из зияющей расселины, возникшей прямо перед ними, появилась драконица с пылающими яростью глазами. Ее морду исказила гримаса злобы, чудовищная ненависть заставила воздух застыть на несколько мгновений.Акмед напрягся перед атакой.В следующую секунду он отлетел в сторону — Рапсодия изо всех оставшихся сил толкнула его и ребенка, а сама встала во весь рост перед драконицей.Она с трудом заставила онемевшие пальцы сомкнуться на рукояти меча и обнажила Звездный Горн, магическое оружие стихий эфира и огня. Сначала сияющий клинок дрожал в ее руке, а затем застыл в неподвижности, когда Рапсодия наконец выпрямила спину, и ее горящие гневом глаза обратились к врагу.— Ты пришла мне мстить, Энвин. Ну так давай, трусливое ты существо, — произнесла она истинным голосом Дающей Имя.Ноздри драконицы расширились, и она поднялась во весь рост, расправив поврежденные крылья, закрывшие солнце. Воздух затрещал и зашипел от ненависти.Она сделала глубокий вдох.Акмед выстрелил.Три тонких, словно шепот, диска, выкованные из сине-черной стали, вошли в живот вставшей на задние лапы драконицы. Они пробили шкуру один за другим, и каждый загонял другой дальше в тело.Однако Акмед потерял равновесие после сильного толчка Рапсодии, споткнулся и после выстрела выронил квеллан, но удержал сверток с ребенком.Драконица взревела от боли и ярости, жар ее обжигающей крови заставил диски увеличиться в объеме, и они начали изнутри рвать ее плоть. В результате ее первая огненная струя не попала в цель, но превратила соседние деревья в пылающие оранжевые факелы. Когда лес загорелся еще ярче, она вновь втянула в себя воздух, направив свое ядовитое дыхание прямо на золотоволосую женщину, чьи глаза так долго преследовали ее в ночных кошмарах.За долю секунды до того, как смертоносное пламя коснулось Рапсодии, воздух перед ней стал серебристо-серым, с легкими отблесками меди. Огромная прозрачная фигура возникла из эфира, тонкая, точно дыхание ветра, почти невидимая, она закрыла собой короля болгов и королеву намерьенов, встав между ними и разъяренной драконицей.В тот самый миг, когда Энвин выдохнула пламя, столь едкое и горячее, что оно расплавило камни вокруг, Ллаурон призвал свою магию и выпустил на волю стихию земли, что наполняла его кровь.И обрел материальность.Вокруг мужчины, женщины и ребенка возникла затвердевшая оболочка.И спасла их. Завершение. 43 Пламя обрушилось на превратившегося в камень Ллаурона, сжигая рядом с ним траву. Рапсодия и Акмед слышали взрыв и рев пламени и оглушительные гневные вопли, затем наступила тишина.Внутри защитной оболочки было темно, оставалось лишь бледное свечение эфира. Король болгов нашел в темноте руку Рапсодии и крепко ее сжал. Рапсодия отчаянно дрожала, наблюдая процесс Завершения Ллаурона, последовательно проходящий все трагически необратимые стадии.Вместе с высвобождением магии земли произошло рассеивание звездного огня, который также принадлежал Ллаурону по праву рождения, и холодный свет заставил затвердеть оболочку его тела. Сердце Рапсодии бешено колотилось в груди, и она чувствовала, как бегут по лицу слезы, смешиваясь с дождем, но влага стремительно высыхала, возвращаясь в мир, откуда когда-то пришла душа человека, который любил море. И по мере того как уходила вода, оболочка становилась еще крепче и охлаждалась. Оставалась лишь стихия ветра, принявшего форму сладкого тяжелого воздуха, запертого внутри оболочки.В темной пещере тела Ллаурона воцарилась тишина.Затем Рапсодия разрыдалась.Акмед, будучи наполовину болгом, обладал острым ночным зрением и потому видел, как она подошла к стене, имеющей форму ребер, и положила на нее руку. Потом, охваченная горем, медленно сползла на пол и опустила голову на согнутые колени.Ребенок на руках Акмеда тут же расплакался.Некоторое время Акмед стоял неподвижно, затем медленно поднял спеленутого ребенка к груди и попытался успокоить его, неловко раскачивая из стороны в сторону.— Тише, тише, — прошептал он. — Уймись.
Возле огромной оболочки дракона, который был ее сыном, замерла Энвин.Сначала ее поразила стремительность происходящего: мгновение назад перед ней стояла женщина, которую она так люто ненавидела, уязвимая и беззащитная, и Энвин уже предвкушала облегчение, которое наступит после смерти Рапсодии, она с нетерпением дожидалась момента, когда ее ноздрей коснется сладковатый запах ее сгоревшей плоти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134