Одну, вторую… пятую…
– Твою мать! – вырвалось у меня.
– Ы? – заглянув под стол, гобл увидел гильзы. – А-а-а, вот чего. Так ты не знал, что «Громовой Кот» пятизарядный?
– А ты, выходит, знал? – огрызнулся я, чувствуя, как запоздало начинают дрожать колени. Провести несколько часов рядом с гоблином, имея в качестве страховки револьвер с пустым барабаном… да уж, шутка из разряда: кому расскажи, черта с два поверят!
– Знал.
– Тогда какого орка…
– Не был уверен, что выстрелы точно посчитал, – объяснил Толстяк. – Ты палил, Три Когтя палил, а у меня в башке после взрыва каждый ваш выстрел по три раза эхом грохотал.

Глава 2

Когда оно вошло, я как раз вкладывал в «максима» последний патрон и поэтому сначала защелкнул барабан, а лишь затем поднял голову – и едва не обмочился от ужаса.
Дверь уже закрылась, но клянусь Господом, я с легкостью разглядел бы его и без гоблинского колдовства – ведь вошедший в салун был во сто крат чернее самой Тьмы. Зловещая фигура, чье одеяние беспрерывно шевелилось, словно по салуну гулял смерч, а в провале под капюшоном горели не глаза – о нет, это были две частицы адского пламени, которые сразу же потянулись ко мне незримыми холодными щупальцами, чтобы вырвать из тела душу и утащить её в…
Все, что я успел – это поднять револьвер и выстрелить.
Я не промахнулся. Орк меня свари, я видел дыру в этих черных лохмотьях… и следующую дыру, в двери, сквозь которую был ясно виден свет из окна напротив.
Но исчадие Мрака даже не пошатнулось. Оно медленно вытянуло в мою сторону правую руку…
…и завизжало, словно ужаленная осой девчонка.
– Он в меня выстрелил!
– Он вовсе не это хотел, – сообщил почему-то из-за моей спины Толстяк. – Правда, эй-парень?
– Да?! Да?! Перемать эладийская, если в ком-то не хотят проделать дыру, в него разве палят из пушки?!
– Успокойся, Хьюи, – примирительно буркнул бармен. – Вечно ты поднимаешь вой из-за мелочей.
– Мелочей! – взвизгнуло чучело. – Он стрелял в меня!
– В тебя почти все в первый раз стреляют, – возразил гном. – На твоем месте я бы давно привык.
– Но ты не на моем чертовом месте!
– Поставь ему пива, – наклонившись к моему плечу, шепнул Толстяк. – Иначе его не заткнуть.
– Бармен! Пива… э-э… этому… э-э… вот ему, за мой счет.
Заполучив себе в, гхм, лохмотья кружку с пенным верхом, пугало разом убавило тон до едва слышного бормотания и утащилось с добычей в дальний угол.
– С тебя три доллара!
– Что-о-о!
– Пятьдесят центов за пиво и два с половиной – за дыру в двери. – Подошедший к столику гном выложил передо мной нечто прямоугольное, отлично выделанной кожи, на котором чуть выше тисненных золотом рун зеленела небрежно нацарапанная мелом – и уже полустершаяся – надпись: «Мяню».
– Прейскурант на последней странице. Читать умеешь или озвучить?
– Умею.
Я осторожно раскрыл «мяню», и в конце действительно нашел «Прейскурант на специфические услуги, как-то:
1. Отмывание крови с пола – 75 центов.
2. Отмывание крови со стены – 85 центов.
3. Отмывание крови с потолка – доллар и двадцать центов.
4. Соскребание мозгов – 3,50 за засохшие, свежие принимаются как деликатес по 1.55 за унцию.
5. Дыра в стене от дроби – 4,20
6. Дыра пулевая – 2,50, скидка за опт начиная с десяти.
7. Дыра от ядра…
8. Взрыв динамитной шашки…»
Список был длинный – чувствовалась проявленная при его составлении гномская обстоятельность – а завершало его весьма «ободряющее» заявление о том, что «раненым предоставляется отсрочка платежа и скидки до 15 %».
– Эй, Хавчик, а чего это цены так подскочили?! – Гобл, выгнув шею, также разглядывал «прейскурант». – Месяц назад дыра от пули была всего по два двадцать.
– Инфляция, – лаконично сообщил гном.
– Чего?!
– Все дорожает.
– Ладно, – вздохнул я, – добавьте к общему счету.
Оставалось лишь надеяться, что пуля не натворила дел на противоположной стороне улицы. Кто знает, какие там расценки на дыру в стене, в портрете любимого дедушки Джо или, упаси Господь, в самом дедушке Джо.
– И, Толстяк, – тихо произнес я, когда гном отошел обратно за стойку. – Хочу попросить кое о чем.
– Ы?
– У гоблов отличный слух, верно?
– Ы? Говори громче, эй-парень, я после сегодняшнего трам-тара-рама малость глуховат.
– Не мог бы ты, – я повысил голос, – предупреждать меня всякий раз, когда на пороге объявится кто-то вроде этого… Хьюи.
– Несложная работенка, эй-парень. – Гобл сверкнул клыками. – Хьюи у нас один такой. Местная достопримечательность, эта… как его… уникум!
Странно, подумал я. Мистер Небьюл, учитель воскресной школы, тоже иной раз именовал некоторых учеников этим самым уникумом, но… я покосился в угол, где скрючилась над пивом черная тень. Сходства с Тимом Перкинсом не было и в помине, равно как и с Мэгги Лав.
В любом случае от гобла я хотел добиться кое-чего другого.
– Я имел в виду: предупреждать, когда в салун войдет кто-то, выглядящий опасным, но по кому вовсе не стоит стрелять. Так понятно?
– Угы, яснее ясного, – кивнул Толстяк. – Предупреждаю.
Думаю, минут через пять я бы все же понял, что гобл не шутил – разве что издевался. Я все же не тупой. Но сейчас в моем распоряжении оказалась лишь пара секунд. Затем около нашего стола объявился лишний стул, а на нём – примерно триста фунтов костей, мышц, усов, черной кожаной куртки, многократно переломанного носа и очень скверного настроения. По многочисленным шрамам – от подбородка до макушки начисто выбритого черепа – можно было бы легко представить отдельные подробности карьеры нашего гостя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18