ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
— Тобин, меня тревожит этот мальчик. Он чересчур хороший.
— Какой мальчик? Поль? А что тебе в нем не нравится?
— В том-то и дело, что все нравится. Он обожает мать, почитает отца, в меру послушен, не задирает носа, моет уши и слишком умен для своего возраста.
— По-твоему, это повод для беспокойства?
— Это неестественно. Нет, в самом деле, — серьезно сказал он, когда жена засмеялась. — Он никому не доставляет хлопот. Наши мальчишки никогда себя так не вели.
— И ушей не мыли, — с улыбкой добавила она.
— Хотел бы я видеть в нем хоть один недостаток.
— Это только ты считаешь, что у него их нет.
— Все так считают. Вспомни Рохана в его возрасте.
— Мой дорогой братец тоже был самим совершенством. Во всяком случае, он сам так думает.
— Он был самым лукавым, самым вредным и самым невозможным созданием, которое я встречал за всю свою жизнь. Он просто притворялся совершенством.
— Ну, возможно, Поль пошел в него. Только он слишком умен, чтобы дать себя заподозрить в притворстве.
— Не думаю. То есть умен-то он умен, но я не думаю, что именно ум удерживает его от озорства. Хотел бы я, чтобы он заслужил несколько хороших шлепков. Это воспитывает характер.
— Ты соображаешь, что это самый смешной из всех наших разговоров? — Она скользнула в постель рядом с мужем.
— Ты неправа. Приза за самый смешной разговор заслуживают беседы, которые мы вели с тобой еще до первого поцелуя. Тысячи слов, каждое из которых было пустой тратой времени.
— Такой же, как этот спор. — Тобин сделала несколько откровенных движений, пытаясь отвлечь его.
— Прекрати…
— Еще одно смешное слово. — Взгляд ее был исполнен безграничного терпения. — Чейн, Поль вежливый, уважительный, воспитанный, совестливый четырнадцатилетний мальчик. — Уютно устроившись в его объятиях, она добавила: — Но можешь не беспокоиться. Скоро он из всего этого вырастет.
* * *
Мааркен был идеально приспособлен для жизни в Пустыне благодаря по меньшей мере четырнадцати поколениям своих предков как с той, так и с другой стороны. Он любил эту дикую землю, знал ее достоинства и недостатки. Самой большой радостью в его жизни был свободный день, который можно было провести, следя за тем, как нежные краски восходящего солнца переходят в ослепительный блеск полудня, а затем медленно сменяются теплыми розовыми и пурпурными сумерками, уступающими место черным искрящимся небесам и серебряным дюнам. Он наслаждался зноем, проникавшим до самых костей, тихим шепотом песка под ногами, соблазнительно подрагивавшими, но недостижимыми миражами… Его народ процветал в том месте, где другие не смогли бы выжить; он мог гордиться тем, что внес свою долю в это процветание, что благодаря и его усилиям эта суровая земля, устраивая своим обитателям испытание на прочность, все же не заставляла их бедствовать.
Но несмотря на то, что Мааркен намеревался всю свою жизнь провести в Пустыне, сейчас эта большая куча песка волновала его меньше всего на свете. Ни тридцать мер верхом, ни долгая ходьба, ни часы ожидания не исправили его настроение. Он лежал позади бархана, наблюдая за драконами, и следил за медленно тащившимся по небу солнцем.
Сегодня Холлис должна была выйти на связь. Ее дежурства в Крепости Богини могли прийтись на самое разное время, и нельзя было заранее вычислить, когда она останется одна. Умом он понимал это, но сердце — как сердце всякого пылко влюбленного — отказывалось смириться с тем, что на свете есть причины, которые могут отвлечь любимую от мыслей о нем, и только о нем. Чувство юмора позволяло ему сохранять равновесие; Мааркен знал, что было бы глупо требовать, чтобы Холлис весь день чахла от любви к нему, да он и не хотел этого. Одна мысль о такой возможности заставила бы ее хохотать до упаду. И все же, сказал себе молодой лорд, если она действительно любит его, то смогла бы за целый день выкроить немного времени, чтобы слетать к нему на солнечном луче.
Скука тоже не способствовала излечению его хандры. Мааркен решил присоединиться к партии наблюдателей, чтобы заняться каким-то делом и одновременно оправдать свое пребывание на солнцепеке, но до сих пор не произошло абсолютно ничего интересного. Рано утром драконши улетали пастись, а с тех пор валялись на песке, подставив солнцу свои распухшие от яиц туши. Молодые драконы разбрелись кто куда — наверно, выбирали себе местечко поукромнее. В точности как люди, подумал Мааркен. Старыми самцами тут и не пахло, хотя время от времени из дальних ущелий доносился рев, заставлявший наблюдателей испуганно вздрагивать. Но самки не обращали на рычание своих повелителей ни малейшего внимания; они только позевывали.
Мааркен бросил взгляд на Поля, сидевшего рядом на песке. Мальчик набросил на себя блеклый желто-коричневый плащ, прикрыл светловолосую голову капюшоном и стал похож на маленькую палатку. Молодой человек поглядел на остальных и усмехнулся: все они расположились в дюнах, напоминая табор исулькимов. Их легкие плащи сливались с цветами Пустыни: несколько лет назад Фейлин открыла, что драконы чрезвычайно чувствительны к цвету.
Она провела эксперимент, в ходе которого оскорбленно блеявших овец выкрасили разными красками. Выяснилось, что драконы неукоснительно избегали ярких оттенков синего, оранжевого, алого и пурпурного, неизменно предпочитая им рыжевато-коричневый и белый. Тогда Фейлин столкнулась с большими трудностями, пытаясь удостовериться, что шерсть овец не пропиталась запахом краски. Мааркен живо припомнил, как они с вершины холма наблюдали за переполохом, который поднялся, когда на бедных, ничего не подозревавших, отмытых от краски овец с ликованием накинулось тридцать пять молодых драконов, почуявших свежее мясо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217
— Какой мальчик? Поль? А что тебе в нем не нравится?
— В том-то и дело, что все нравится. Он обожает мать, почитает отца, в меру послушен, не задирает носа, моет уши и слишком умен для своего возраста.
— По-твоему, это повод для беспокойства?
— Это неестественно. Нет, в самом деле, — серьезно сказал он, когда жена засмеялась. — Он никому не доставляет хлопот. Наши мальчишки никогда себя так не вели.
— И ушей не мыли, — с улыбкой добавила она.
— Хотел бы я видеть в нем хоть один недостаток.
— Это только ты считаешь, что у него их нет.
— Все так считают. Вспомни Рохана в его возрасте.
— Мой дорогой братец тоже был самим совершенством. Во всяком случае, он сам так думает.
— Он был самым лукавым, самым вредным и самым невозможным созданием, которое я встречал за всю свою жизнь. Он просто притворялся совершенством.
— Ну, возможно, Поль пошел в него. Только он слишком умен, чтобы дать себя заподозрить в притворстве.
— Не думаю. То есть умен-то он умен, но я не думаю, что именно ум удерживает его от озорства. Хотел бы я, чтобы он заслужил несколько хороших шлепков. Это воспитывает характер.
— Ты соображаешь, что это самый смешной из всех наших разговоров? — Она скользнула в постель рядом с мужем.
— Ты неправа. Приза за самый смешной разговор заслуживают беседы, которые мы вели с тобой еще до первого поцелуя. Тысячи слов, каждое из которых было пустой тратой времени.
— Такой же, как этот спор. — Тобин сделала несколько откровенных движений, пытаясь отвлечь его.
— Прекрати…
— Еще одно смешное слово. — Взгляд ее был исполнен безграничного терпения. — Чейн, Поль вежливый, уважительный, воспитанный, совестливый четырнадцатилетний мальчик. — Уютно устроившись в его объятиях, она добавила: — Но можешь не беспокоиться. Скоро он из всего этого вырастет.
* * *
Мааркен был идеально приспособлен для жизни в Пустыне благодаря по меньшей мере четырнадцати поколениям своих предков как с той, так и с другой стороны. Он любил эту дикую землю, знал ее достоинства и недостатки. Самой большой радостью в его жизни был свободный день, который можно было провести, следя за тем, как нежные краски восходящего солнца переходят в ослепительный блеск полудня, а затем медленно сменяются теплыми розовыми и пурпурными сумерками, уступающими место черным искрящимся небесам и серебряным дюнам. Он наслаждался зноем, проникавшим до самых костей, тихим шепотом песка под ногами, соблазнительно подрагивавшими, но недостижимыми миражами… Его народ процветал в том месте, где другие не смогли бы выжить; он мог гордиться тем, что внес свою долю в это процветание, что благодаря и его усилиям эта суровая земля, устраивая своим обитателям испытание на прочность, все же не заставляла их бедствовать.
Но несмотря на то, что Мааркен намеревался всю свою жизнь провести в Пустыне, сейчас эта большая куча песка волновала его меньше всего на свете. Ни тридцать мер верхом, ни долгая ходьба, ни часы ожидания не исправили его настроение. Он лежал позади бархана, наблюдая за драконами, и следил за медленно тащившимся по небу солнцем.
Сегодня Холлис должна была выйти на связь. Ее дежурства в Крепости Богини могли прийтись на самое разное время, и нельзя было заранее вычислить, когда она останется одна. Умом он понимал это, но сердце — как сердце всякого пылко влюбленного — отказывалось смириться с тем, что на свете есть причины, которые могут отвлечь любимую от мыслей о нем, и только о нем. Чувство юмора позволяло ему сохранять равновесие; Мааркен знал, что было бы глупо требовать, чтобы Холлис весь день чахла от любви к нему, да он и не хотел этого. Одна мысль о такой возможности заставила бы ее хохотать до упаду. И все же, сказал себе молодой лорд, если она действительно любит его, то смогла бы за целый день выкроить немного времени, чтобы слетать к нему на солнечном луче.
Скука тоже не способствовала излечению его хандры. Мааркен решил присоединиться к партии наблюдателей, чтобы заняться каким-то делом и одновременно оправдать свое пребывание на солнцепеке, но до сих пор не произошло абсолютно ничего интересного. Рано утром драконши улетали пастись, а с тех пор валялись на песке, подставив солнцу свои распухшие от яиц туши. Молодые драконы разбрелись кто куда — наверно, выбирали себе местечко поукромнее. В точности как люди, подумал Мааркен. Старыми самцами тут и не пахло, хотя время от времени из дальних ущелий доносился рев, заставлявший наблюдателей испуганно вздрагивать. Но самки не обращали на рычание своих повелителей ни малейшего внимания; они только позевывали.
Мааркен бросил взгляд на Поля, сидевшего рядом на песке. Мальчик набросил на себя блеклый желто-коричневый плащ, прикрыл светловолосую голову капюшоном и стал похож на маленькую палатку. Молодой человек поглядел на остальных и усмехнулся: все они расположились в дюнах, напоминая табор исулькимов. Их легкие плащи сливались с цветами Пустыни: несколько лет назад Фейлин открыла, что драконы чрезвычайно чувствительны к цвету.
Она провела эксперимент, в ходе которого оскорбленно блеявших овец выкрасили разными красками. Выяснилось, что драконы неукоснительно избегали ярких оттенков синего, оранжевого, алого и пурпурного, неизменно предпочитая им рыжевато-коричневый и белый. Тогда Фейлин столкнулась с большими трудностями, пытаясь удостовериться, что шерсть овец не пропиталась запахом краски. Мааркен живо припомнил, как они с вершины холма наблюдали за переполохом, который поднялся, когда на бедных, ничего не подозревавших, отмытых от краски овец с ликованием накинулось тридцать пять молодых драконов, почуявших свежее мясо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217