Отблески его весело заплясали на черном экране, стоящем перед камином.
Никакого ответа не последовало. Эдисон повернулась, чтобы уходить.
Прямо перед ней стояла женщина. Ростом примерно пять футов пять дюймов. Ни грамма косметики на; поразительно красивом, с идеально правильными чертами лице, Элисон не могла удержаться от восхищения. В дверях показалась еще одна женщина. Она была на один-два дюйма повыше первой. Густой слой грима покрывал остренькое личико. Кожа так обтягивала кости, словно она перенесла пластическую операцию. Но женщина не выглядела настолько старой. Элисон решила, что ей лет тридцать пять. Может, тридцать всеем"». Но не больше. Если от первой так и веяло нежностью, эта являла собой воплощение суровости.
Элисон была озадачена. Как им удалось неслышно подкрасться? Она осторожно разглядывала хозяек, отметив, что одеты они скромно, но со вкусом. Затем взгляд ее упал на ноги женщин. Обе носили балетные тапочки. Элисон снова посмотрела на стены комнаты. Повсюду висели картины с изображением балерин и афиши, возвещавшие о представлениях Королевского Балета. Элисон вновь опустила глаза на тапочки. Танцовщицы? Возможно, именно поэтому она не расслышала их шагов. В смущении она забормотала:
— Я.., э…
— Чем можем вам служить? — сухо спросила та, что повыше.
Элисон смешалась.
— Говорите же! — приказала женщина. Она говорила, почти не разжимая губ; создавалось впечатление, будто слова за нее произносит спрятавшийся в комнате чревовещатель.
— Я шла домой с покупками… Я недавно переехала… Увидела, что дверь открыта и решила зайти представиться. — Элисон помолчала и, поняв, что ответа не дождется, продолжала: — Уверяю вас, никаких других намерений у меня не было.
Она с трудом выдавливала из себя слова. Женщины по-прежнему с неприязнью смотрели на нее.
— Меня зовут Элисон Паркер, — представилась она, поразившись, что сумела вспомнить свое имя в столь напряженной обстановке.
Высокая женщина приблизилась на шаг и уставилась ей прямо в глаза. Затем криво усмехнулась:
— Вы уж простите нас, — сказала она, проходя мимо Элисон в гостиную.
Дивясь неожиданной перемене, Элисон следила, как обутые в тапочки ноги мягко ступают по ковру. Без сомнения, она танцовщица или, по крайней мере, была ею когда-то.
— У нас нечасто бывают гости. Я — Герда. Имя норвежское. А это, — она указала на вторую женщину, — Сандра.
Элисон кивнула Сандре, которая хранила молчание и не двигалась с места.
— Проходите, пожалуйста. Увидите, как у нас славно. — Герда размотала красный шарф и положила его на каминную полку. — Особенно я люблю камин. С ним так тепло и уютно. И вы непременно выпьете с нами кофе. — Она обернулась, ожидая ответа.
— Честно Говоря, я…
— Нет. Я настаиваю!
Элисон раскрыла было рот, чтобы отказаться: она чувствовала себя здесь не в своей тарелке. Даже слова приглашения были произнесены отнюдь не гостеприимным тоном. Но несмотря на все свое желание, она не могла уйти. Что-то заставляло ее остаться и познакомиться поближе с этими не особо располагающими к себе людьми. Хотя бы для того, чтобы избежать подобных неприятных ситуаций в будущем.
— В Нью-Йорке редко предоставляется возможность проявить гостеприимство, — сказала"Герда. — Такой уж это город. Жители его слишком подозрительны и ревнивы. И эгоистичны. — Она замолчала, достала с серебряного блюда сигарету и предложила Элисон.
— Я не курю. : Герда кивнула, выражая свое одобрение.
— Кладите пакеты на стол и присаживайтесь, — пригласила она, направляясь в кухню. — Я недавно поставила вариться кофе, должно быть, он уже готов. Если хотите чаю, я могу вскипятить воды.
— Я с удовольствием выпью кофе, — сказала Элисон, садясь наискосок от Сандры, которая переместилась на потертую коричневую софу.
— Познакомились уже с кем-нибудь в нашем доме? — донесся с кухни голос Герды.
— Да, с мистером Чейзеном сверху. Он зашел ко мне вечером, пару дней назад, с кошкой и птицей.
— Приятный человек.
«Приятный человек?» — удивилась Элисон. — «Они явно не слышали, как он отзывается о них».
— Он говорил мне о вас, — произнесла она вслух.
— Конечно, что-нибудь хорошее?
— Разумеется, — ответила Элисон.
— Мы не часто общаемся с соседями. Сказывается то самое нью-йоркское негостеприимство. Люди, живущие в соседней квартире, с тем же успехом могли бы жить где-нибудь в Сибири. Я вовсе не оправдываю себя: мы тоже грешны.
— Не думаю, что все так уж мрачно. Визит мистера Чейзена это доказывает, и не где-нибудь, а здесь, в нашем доме. — Элисон улыбнулась.
— Надо просто активно искать общения.
— Какая вы отважная, — заметила Герда с ноткой сарказма в голосе.
Элисон нахмурилась и обернулась к Сандре.
— Вы давно живете здесь? — В ожидании ответа она заерзала на стуле. Девушка не шелохнулась.
— Пусть вас не смущает молчание Сандры, — раздался голос с кухни. — Она никогда не разговаривает — только со мной и лишь когда мы одни.
Элисон переварила эту информацию и решила больше не пытаться наладить общение с девицей. Обернувшись, она увидела Герду с подносом в руках.
— Угощайтесь, — сказала та, ставя поднос на стеклянный столик.
— Спасибо.
Герда вынула сигарету изо рта и затушила ее в пепельнице.
— Хотела вас спросить, — начала она, откашлявшись.
— Да, — отозвалась Элисон.
— Вы носите распятие. Откуда оно у вас? Элисон опустила глаза. Так и есть: крест выбился из-под свитера. Обычно она старалась прятать его под одеждой.
— Из дома моих родителей, — отвечала она.
— Где оно сделано?
— Не знаю. Это подарок. — Она засунула распятие под свитер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76