Да и он, судя по всему, находил в ее обществе отдохновение от всех забот. Ривен по ее внешнему виду полагал, что она — совсем юная девушка, но на самом деле, как он вскоре узнал. Мира была даже немного старше Байклина. Им бы давно уже следовало пожениться, доверительно сообщил Ривену Ратаган, но прежде Байклину еще нужно было поунять зуд в пятках, а она, кажется, не особенно тяготилась затянувшимся ожиданием.
Конечно, Байклину помогали Гвилламон, воевода, и отец Ратагана, Юдайн, но все равно у него почти не было свободного времени. Лишь иногда он приходил к Ривену, — как правило, по вечерам и нередко в компании Гвилламона, — и они говорили часами, пока у Ривена не начинала болеть голова.
Зато Ратаган — еще один «инвалид» — сидел у Ривена почти все время. И не только Ратаган. Та девушка, Мадра, похоже, взяла на себя обязанности сиделки и доброй нянюшки и буквально не отходила от Ривена, что несказанно забавляло Ратагана. В конце концов Ривен привязался к ней, и ее присутствие стало для него таким же привычным и желанным, как и присутствие смешливого гиганта. У Мадры было лицо в форме сердечка, обрамленное длинными локонами пушистых каштановых волос, а задумчивые карие глаза и густые брови придавали ей несколько грустный вид. Ривену нравилось, когда она была рядом.
И был еще Айса, миркан. Но, будучи воином, Лиса не баловал Ривена болтовней. Он взял в привычку стоять у двери комнаты Ривена, сосредоточенный и молчаливый, ни дать, ни взять, — каменное изваяние стражника на часах. Но он все-таки был едва ли не самым молодым из соратников своих мирканов, и Мадре не раз удавалась расшевелить его, тогда суровое лицо воина озарялось внезапной застенчивой улыбкой. Как телохранитель Ривена Айса ни на мгновение не оставлял его одного.
Из своих вечерних бесед с Байклином, Гвилламоном и Ратаганом Ривен понял, что назревают какие-то немаловажные политические события. Перед баронами Раларта, присягавшими на верность Варбутту, встали две неразрешимые проблемы. Во-первых, гибель урожая грозила их владениям если не катастрофой, то повальными бедствиями, а во-вторых, их весьма беспокоил тот факт, что люди из их поместий толпами снимались с насиженных мест и бежали, ища убежища в Рориме под защитой стен и воинов города. Понятно, они не имели возможности обеспечить своим людям такую защиту, которую мог предложить им Варбутт, а поскольку на каждого из баронов — а они прежде всего блюли, само собой разумеется, свой интерес, — приходились считанные единицы верных вассалов, бароны эти взирали на отряды народного ополчения, проходящие воинскую подготовку под сенью Рорима, не без боязни и обоснованных опасений.
— Эти болваны уверены, что мы пытаемся воспользоваться подходящей возможностью отобрать у них власть и сосредоточить ее здесь, в Рориме. Они вообще не способны понять, что наши действия направлены только на общее благо. И что польза от этого будет всему Долу, — сказал как-то Байклин в один сумрачный вечер, по возвращении из дальнего дозора, во время которого он посетил резиденции пяти наиболее влиятельных из баронов Раларта.
Ратаган от души рассмеялся; неизменный кувшин с пивом так и подплясывал на колене его здоровой ноги.
— Но признайся, ведь это действительно замечательная возможность раз и навсегда пообломать некоторых из вассалов Варбутта, причиняющих наибольшее беспокойство.
Байклин невольно улыбнулся.
— Придется мне все же воспротивиться искушению. Насколько я понимаю, очень скоро они захотят встретиться с Варбуттом, дабы заставить его решить кое-какие вопросы в свою пользу. Наше народное ополчение, хоть оно и в зародыше, кажется, так их перепугало, что у них мозги свернулись.
Рыжий гигант снова расхохотался.
— Если б они только разок поглядели на эту привыкшую к плугу корявую деревенщину, которую пытаются сделать воинами Друим со товарищи, они бы увидели, что бояться тут нечего.
— Но они же вероломны и трусливы, — хмуро вставил Гвилламон, и его голубые глаза сверкнули. — Наверняка они сильного Рорима боятся даже больше, чем диких тварей с гор.
— А ты преврати их всех в жаб, Гвилламон. Тогда они успокоятся.
Все рассмеялись; юмор Ратагана был и вправду неиссякаем.
Плечо у Ривена все еще ныло, да и сломанные ребра то и дело затрудняли дыхание, но он уже поправлялся и с нетерпением ждал того дня, когда можно будет снова подставить ветру лицо, пусть даже его и не выпустят дальше крепостного вала. Он хотел полной грудью вдыхать напоенный запахами гор и трав чистый, прохладных воздух Дола, свежесть которого ощущалась и в комнате, когда ветер дул в его сторону. Больше Ривену уже не казалось странным, что он дышит воздухом мира, который, по всем естественным законам, просто не может существовать. Сейчас он был рад и тому, что вообще может дышать. А о другой — иррациональной, мистической — стороне всего этого он предпочитал пока не задумываться.
— Всех подстрекает Маско. Вот кто истинный смутьян, — продолжал Байклин. — Он, по-существу, неплохой человек, но подозрителен и упрям, как козел. Засел на своем утесе в Рингилле, ни с кем не хочет-считаться, и вот втемяшилось ему в голову, что мы посягаем на драгоценные его права. И пока он так думает и говорит, вокруг него будут собираться бароны — точно курицы: они все жмутся к петуху, когда на курятник падет тень ястреба. Если б этот Рингилл не был так чертовски хорошо укреплен и расположен в таком труднодоступном месте, я бы давно уже выгнал его с тех высот.
— Неужели? — приподняв бровь, спросил Гвилламон.
— Ну… я бы, конечно, обратился к тебе за помощью, — поправился Байклин, усмехнувшись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144