ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
» – задаёт вопрос полковник.
В глазах у заключенного вспыхивает искра надежды. «Герр полковник, это единственное, чего я желаю и о чем уже давно прошу», – отвечает он дрожащим голосом.
«Врёт, сволочь!» – как эхо звучит голос с дивана и подполковник МВД снова вскакивает на ноги. – «Он только ищет возможности сбежать. Почему он предлагал свое изобретение французам?!» «Я предлагаю перевести этого человека в распоряжение полковника Васильева в Арнштадт», – обращаясь к следователю, делает своё заключение полковник Кондаков. – «Если Васильев отрицательно отзовётся о его работе, тогда можете получить его обратно и решать вопрос по своему усмотрению».
«Так Вы у меня всех заключённых распустите», – ворчит подполковник.
Остаток дня мы посвящаем разбору документов, имеющихся в распоряжении МВД, но касающихся науки и техники. В основном это агентурные материалы о немецких научных работниках и их работах, находящихся в западных зонах Германии.
Здесь требуется установить техническую ценность данных ученых и их работ для Советского Союза. В случае положительной оценки МВД берёт на себя практическое осуществление дальнейших шагов для реализации дела. По многим документам уже были вынесены решения специальными комиссиями.
К вечеру мы покончили со всеми делами и собирались ехать домой. Взглянув на часы и на стоящий на столе телефон, я решил позвонить Андрею Ковтун. Узнав, что я нахожусь в Потсдаме, Андрей попросил меня немедленно заехать к нему на службу.
Со времени нашей первой встречи с Андреем на моей квартире в Карлсхорсте прошло несколько месяцев. Андрей почти каждую неделю бывал у меня. Иногда он приезжал среди ночи, иногда под утро. Когда я предлагал ему ужин или завтрак, он устало отмахивался рукой и говорил: «Я просто так на минутку заскочил. Я буду спать у тебя здесь на кушетке».
Сначала эти неурочные и беспричинные визиты меня удивляли. В наших разговорах он с болезненной радостью наслаждался воспоминаниями о наших совместных похождениях в школе и на студенческой скамье. Он готов был десятки раз до мельчайших подробностей пережёвывать наши юношеские романы, сопровождая их неизменной репликой: «Эх! Хорошее было время!» Порою мне казалось, что в моём обществе и в этих разговорах он ищет спасения от окружающей его действительности.
Я попросил полковника Кондакова ссадить меня у подъезда здания Центрального Управления МВД, где работал Андрей. Комплекс нескольких зданий был обнесён глухой стеной, через которую тянулись ветви деревьев.
В проходной уже лежал пропуск на моё имя. В сумерках летнего вечера я пересек сад и поднялся на второй этаж здания, где помещался кабинет Андрея.
«Ну, сворачивай свои дела!» – произнес я, входя в обитую войлоком и клеёнкой дверь. – «Поедем в Берлин!» «Хм! Кому работа кончается, а кому начинается», – буркнул Андрей.
«За каким же ты хреном меня сюда звал?!» – с некоторой досадой произнес я. Целый день пребывания в кабинете подполковника Динашвилли был достаточен, чтобы я стремился поскорее выбраться на свежий воздух.
«Не волнуйся, Гриша! Я у тебя уже пол протолок, а ты ко мне ещё ни разу в гости не заехал. Один раз тут интересно побывать», – говорит Андрей.
«Я сегодня целый день сидел в подобной берлоге», – отвечаю я и не могу скрыть своего недовольства.
«День?!» – усмехается Андрей. – «А ночью ты здесь никогда не бывал?» «Знаешь что Андрей», – говорю я. – «У меня сейчас нет никакого настроения торчать здесь. Если хочешь, то поедем в Берлин в театр. Если нет…» «Так ты, значит, в театр хочешь», – перебивает Андрей. – «Тут тоже можно кое-что увидеть. Такое не увидишь ни в каком театре».
«Сегодня у меня настроения нет…» – повторяю я.
«Послушай, Гриша!» Андрей меняет тон. Наигранная личина спадает и голос Андрея напоминает мне те дни, когда он ёрзал верхом на стуле рядом с моим чертёжным столом. Тогда он также начинал напыщенный разговор о великих людях и великих делах, а затем вдруг заискивающим тоном просил у меня конспекты по теоретической механике или спрашивал к какому лектору лучше идти на экзамены.
«Послушай, Гриша!» – продолжает Андрей. – «Меня уже давно интересует один вопрос. Для того чтобы ты понял этот вопрос, я должен несколько углубиться в прошлое. Ведь нам с тобой нечего скрывать друг от друга. Ведь, пожалуй, нет другого человека на свете, который знал бы меня лучше, чем ты». Андрей молчит некоторое время, потом заканчивает: «А вот я тебя до сегодняшнего дня не знаю…» «Что тебя, собственно, интересует?» – спрашиваю я.
Андрей идёт к двери и поворачивает ключ в замке. Затем он вытаскивает из стены несколько розеток, шнуры от которых идут к его столу.
«Помнишь наше детство?» – говорит он, откидываясь в кресле. – «Ты был таким же мальчишкой, как и я. И ты должен был думать тоже, что и я. Но ты молчал. Я тогда сердился на тебя за это. Сегодня я тебя могу за это похвалить. Знаешь почему?» Я молчу.
После некоторого колебания Андрей говорит, глядя куда-то под стол: «Это дело прошлого… Мне тогда было четырнадцать лет… Как раз в канун Октябрьских праздников меня вызвали с урока в кабинет директора школы. Там был ещё какой-то человек. Коротко – этот человек отвёл меня в ГПУ. Там меня обвинили, что я приклеивал окурки на портреты Сталина и во всякой другой контрреволюции… Конечно, всё было выдумано. Затем сказали что, учитывая мою молодость, согласны простить мои грехи, если я буду помогать им. Что я мог делать?! С меня взяли подписку о сотрудничестве и молчании. Так я стал… сексотом.
Ненавидел Сталина всей душой, писал антисоветские лозунги в уборных – а сам был сексотом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204
В глазах у заключенного вспыхивает искра надежды. «Герр полковник, это единственное, чего я желаю и о чем уже давно прошу», – отвечает он дрожащим голосом.
«Врёт, сволочь!» – как эхо звучит голос с дивана и подполковник МВД снова вскакивает на ноги. – «Он только ищет возможности сбежать. Почему он предлагал свое изобретение французам?!» «Я предлагаю перевести этого человека в распоряжение полковника Васильева в Арнштадт», – обращаясь к следователю, делает своё заключение полковник Кондаков. – «Если Васильев отрицательно отзовётся о его работе, тогда можете получить его обратно и решать вопрос по своему усмотрению».
«Так Вы у меня всех заключённых распустите», – ворчит подполковник.
Остаток дня мы посвящаем разбору документов, имеющихся в распоряжении МВД, но касающихся науки и техники. В основном это агентурные материалы о немецких научных работниках и их работах, находящихся в западных зонах Германии.
Здесь требуется установить техническую ценность данных ученых и их работ для Советского Союза. В случае положительной оценки МВД берёт на себя практическое осуществление дальнейших шагов для реализации дела. По многим документам уже были вынесены решения специальными комиссиями.
К вечеру мы покончили со всеми делами и собирались ехать домой. Взглянув на часы и на стоящий на столе телефон, я решил позвонить Андрею Ковтун. Узнав, что я нахожусь в Потсдаме, Андрей попросил меня немедленно заехать к нему на службу.
Со времени нашей первой встречи с Андреем на моей квартире в Карлсхорсте прошло несколько месяцев. Андрей почти каждую неделю бывал у меня. Иногда он приезжал среди ночи, иногда под утро. Когда я предлагал ему ужин или завтрак, он устало отмахивался рукой и говорил: «Я просто так на минутку заскочил. Я буду спать у тебя здесь на кушетке».
Сначала эти неурочные и беспричинные визиты меня удивляли. В наших разговорах он с болезненной радостью наслаждался воспоминаниями о наших совместных похождениях в школе и на студенческой скамье. Он готов был десятки раз до мельчайших подробностей пережёвывать наши юношеские романы, сопровождая их неизменной репликой: «Эх! Хорошее было время!» Порою мне казалось, что в моём обществе и в этих разговорах он ищет спасения от окружающей его действительности.
Я попросил полковника Кондакова ссадить меня у подъезда здания Центрального Управления МВД, где работал Андрей. Комплекс нескольких зданий был обнесён глухой стеной, через которую тянулись ветви деревьев.
В проходной уже лежал пропуск на моё имя. В сумерках летнего вечера я пересек сад и поднялся на второй этаж здания, где помещался кабинет Андрея.
«Ну, сворачивай свои дела!» – произнес я, входя в обитую войлоком и клеёнкой дверь. – «Поедем в Берлин!» «Хм! Кому работа кончается, а кому начинается», – буркнул Андрей.
«За каким же ты хреном меня сюда звал?!» – с некоторой досадой произнес я. Целый день пребывания в кабинете подполковника Динашвилли был достаточен, чтобы я стремился поскорее выбраться на свежий воздух.
«Не волнуйся, Гриша! Я у тебя уже пол протолок, а ты ко мне ещё ни разу в гости не заехал. Один раз тут интересно побывать», – говорит Андрей.
«Я сегодня целый день сидел в подобной берлоге», – отвечаю я и не могу скрыть своего недовольства.
«День?!» – усмехается Андрей. – «А ночью ты здесь никогда не бывал?» «Знаешь что Андрей», – говорю я. – «У меня сейчас нет никакого настроения торчать здесь. Если хочешь, то поедем в Берлин в театр. Если нет…» «Так ты, значит, в театр хочешь», – перебивает Андрей. – «Тут тоже можно кое-что увидеть. Такое не увидишь ни в каком театре».
«Сегодня у меня настроения нет…» – повторяю я.
«Послушай, Гриша!» Андрей меняет тон. Наигранная личина спадает и голос Андрея напоминает мне те дни, когда он ёрзал верхом на стуле рядом с моим чертёжным столом. Тогда он также начинал напыщенный разговор о великих людях и великих делах, а затем вдруг заискивающим тоном просил у меня конспекты по теоретической механике или спрашивал к какому лектору лучше идти на экзамены.
«Послушай, Гриша!» – продолжает Андрей. – «Меня уже давно интересует один вопрос. Для того чтобы ты понял этот вопрос, я должен несколько углубиться в прошлое. Ведь нам с тобой нечего скрывать друг от друга. Ведь, пожалуй, нет другого человека на свете, который знал бы меня лучше, чем ты». Андрей молчит некоторое время, потом заканчивает: «А вот я тебя до сегодняшнего дня не знаю…» «Что тебя, собственно, интересует?» – спрашиваю я.
Андрей идёт к двери и поворачивает ключ в замке. Затем он вытаскивает из стены несколько розеток, шнуры от которых идут к его столу.
«Помнишь наше детство?» – говорит он, откидываясь в кресле. – «Ты был таким же мальчишкой, как и я. И ты должен был думать тоже, что и я. Но ты молчал. Я тогда сердился на тебя за это. Сегодня я тебя могу за это похвалить. Знаешь почему?» Я молчу.
После некоторого колебания Андрей говорит, глядя куда-то под стол: «Это дело прошлого… Мне тогда было четырнадцать лет… Как раз в канун Октябрьских праздников меня вызвали с урока в кабинет директора школы. Там был ещё какой-то человек. Коротко – этот человек отвёл меня в ГПУ. Там меня обвинили, что я приклеивал окурки на портреты Сталина и во всякой другой контрреволюции… Конечно, всё было выдумано. Затем сказали что, учитывая мою молодость, согласны простить мои грехи, если я буду помогать им. Что я мог делать?! С меня взяли подписку о сотрудничестве и молчании. Так я стал… сексотом.
Ненавидел Сталина всей душой, писал антисоветские лозунги в уборных – а сам был сексотом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204