Разбирать и подвергать его цензуре было некому, а без проверки пустить в обращение не разрешали. Вскоре я получил доступ к этим архивам и там мне открылся новый мир, недоступный для других. Это давало чувство удовлетворения.
Языки я знал далеко не блестяще, но в советских условиях даже это было редким явлением. Возможности их практического применения для советского человека настолько ничтожны, что никому не приходит в голову заниматься их изучением. «Еще НКВД на заметку возьмет», – думают люди.
«Так, так…» – постукивает полковник карандашом по моим бумагам. – «Так вот, товарищ капитан. Немецким языком у нас хоть пруд пруди. Английского тоже хватает. Но я вижу, что Вы усидчивый человек и к тому же не мальчик… Я предлагаю Вам нечто лучшее».
Он делает многозначительную паузу и наблюдаёт, как я реагирую на все сказанное.
«Я зачислю Вас на исключительно ответственное отделение. Туда попадают немногие. К тому же я Вам гарантирую, что после окончания, Вы будете работать в Сан-Франциско или Вашингтоне. Что Вы скажете на это?» Я, не меняя выражения на лице, смотрю через стол. К чему это он гнёт? Не английский, не немецкий, работать в Вашингтоне… Уж не хочет ли он предложить мне должность лифтёра в каком-нибудь посольстве? Краем уха я слыхал, что здесь и такие номера бывают.
«Так вот! Я зачислю Вас на Восточный Факультет», – тоном снисхождения произносит полковник.
Я машинально закладываю язык за левую щеку. Неожиданно мне становится то жарко, то холодно.
«…На японское отделение!» – заканчивает полковник, вложив в эти слова последний запас своего пафоса. – «Английский язык, к тому же, там требуется больше, чем где-либо».
Я зябко перебираю плечами и чувствую себя очень неуютно.
«Товарищ полковник, а там попроще ничего нет…?» – слабым голосом выговариваю я. – «Я, знаете, недавно контужен был…» «Тут не лавочка. Ассортимент ограничен», – лицо полковника мгновенно меняется, становится холодным и жестким. Ему жалко потраченного на меня времени.
«Одно из двух: или японское отделение или Вы отправляетесь, откуда прибыли. Вопрос исчерпан! Даю Вам два часа на размышление…» «Полковник в Ленинграде угрожает мне, если вернусь, Трибуналом, а здесь – пожизненная каторга на японском языке. Попал, кажется, ты Климов в клещи?!» – мелькают в моей голове обрывки мыслей.
Когда я выхожу из кабинета Начальника Учебной Части, меня обступает оживленная группа моих новых знакомых. Все интересуйся результатом столь долгой аудиенции:
«Ну, как? Куда попал? На Западный?» – слышится со всех сторон.
«Банзай!» – отвечаю я уныло.
Все на мгновение замирают, потом разражаются диким хохотом. Для них это звучит анекдотом, для меня – драмой.
«Знаешь сколько у них в алфавите знаков?» – сочувственно спрашивает один. – «Шестьдесят четыре тысячи! Культурный японец знает около половины… Оттого они все очки носят».
«За последний год здесь было три самоубийства», – любезно информирует меня другой. – «Все в японском отделении. Совсем недавно один под трамвай бросился».
Да, видно не даром полковник интересовался моей усидчивостью. На лбу у меня выступает пот. Пески и болота Ленинградского фронта неожиданно кажутся мне такими родными и близкими. Лучше фронт, чем шестьдесят четыре тысячи иероглифов.
Окружающим меня офицерам моя растерянность доставляет явное удовольствие. Один из них тянет меня за рукав:
«Пойдём! Я тебе японцев покажу».
Перед тем как войти, мой спутник стучит в дверь и вопросительным тоном громко кричит: «Мужчины?» Из-за двери раздаётся сиплый бас: «Заходи!» На ближайшей к двери кровати сидит, скрестив ноги, встрёпанное существо в роговых очках и в нижнем белье. Существо не обращает на нас ни малейшего внимания и продолжает шептать какие-то заклинания, одновременно чертя пальцем в воздухе загадочные знаки. В комнате несколько человек. Все они находятся в различных степенях того же буддийского транса и сверкают голым телом и нижним бельём. Недаром мой спутник предусмотрительно вопрошал за дверью.
«Вот можешь полюбоваться твоими будущими коллегами», – радостно сообщает мой проводник. – «Это кладезь мудрости нашей Академии. Между прочим, все они припадочные. Будь осторожен!» Смуглый худощавый лейтенант за столом у окна, – единственный, на ком сохранились погоны, – вывернув локоть и зажав вертикально между пальцев ручку с пером рандо, старательно выводит на бумаге затейливые рисунки.
Знаки идут снизу вверх и справа налево. За окном полыхает московское лето, по коридорам бурлят молодью надежды, а здесь, вместе с сонными мухами, сидят эти несчастные и до одурения грызут гранит восточной мудрости.
Последующие дни я брожу по Академии как обманутый жених. Обещали сказочную красавицу, а под вуалью оказалась жаба! Да ещё какая.
В один из этих дней ко мне подходит один из моих более удачливых приятелей и кладет мне на ладонь какой-то маленький тёмно-зелёный предмет.
«Это тебе самый настоящий японский амулет. Недавно один из этих самураев», – он подмигивает в направлении японских комнат, – сбежал на фронт. Плюнул в окошко, а затем хотел выбросить туда же и эту штуковину. Я у него её еле выпросил».
«Теперь хочу подарить тебе на счастье» – продолжает он. – «Этот японец поставил только одно условие. Слушай! Говорит – кто прочтет иероглифы на обороте, тот безо всякого труда окончит японское отделение. Тут даже дырочка есть – можешь повесить на шею».
На моей ладони темнеет позеленевшей бронзой продолговатый четырехугольник, размером с почтовую марку. На передней стороне изображён жирный и сонный идол, восседающий на скрещенных ногах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204