Со своей обычной страстностью, как цыганский барон, который не может жить без любви, Люся вдруг влюбился в коварную Назариху, с которой он уже был немножко знаком. Хотя Назариха и годилась ему в матери, Люся теперь галантно приглашал ее полюбоваться на его загородное имение на колесах, которое он приобрел от швейцара Назара и в котором Назариха когда-то провела свою молодость.
Заместитель президента дома чудес по социальным вопросам только чесал затылок.
– Вот же ж чертова карусель…
А флегматичный Филимон качал головой:
– Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте.
В доме под золотым петушком профессор темных дел Малинин продолжал свои частные уроки по черной социологии:
– Борис Алексаныч, у вас в доме чудес недавно закончилось дело Ромео и Джульетты. Что вы об этом думаете?
– Сплошное идиотство.
– Все это так, но обратите внимание на следующие детали. Люся, то есть Алексей Шелапутин, действительно является последним живьм потомком Чингисхана. И даже больше того. Его отец Лука Перфильевич Тимуров до революции принадлежал к старой родовой аристократии и носил фамилию Гантимуров, а еще раньше.
– Хан-Тимуров. Но ханом Тимуром называли Тамерлана. При тщательной проверке мы выяснили, что в этом древнем дворянском роде скрещивались не только потомки Чингисхана, но и потомки Тамерлана. Когда-то русские князья гордились таким родством.
– Но результаты довольно печальные, – сказал Борис.
– Да, с того времени прошли сотни лет. То, что вы видите сейчас, – это яркий пример вырождения. Дегенерация. Когда-то Чингисхан и Тамерлан опустошили и уничтожили большую часть населения тогдашней Руси. А теперь их потомки как бы расплачиваются за грехи предков.
– Скажите, а мать Люси действительно бывшая баронесса Розенберг?
– Она бывшая еврейка. Потом она была замужем за балтийским бароном Розенбергом. А потом ее прельстил потомок Чингисхана. Кстати, заметьте себе эту закономерность: евреи частенько мешаются с дегенератами из высшего общества. Это один из аспектов философствований Бердяева о союзе сатаны и антихриста, в результате чего будет якобы царство князя мира сего. Теперь посмотрите сами на эту семейку – и что у них там за царство. Потому-то и говорят, что сатана частенько расплачивается не золотом, а разбитыми черепками.
Дела радио «Свобода» шли хорошо. В связи с ростом национально-освободительного движения цветных народов усиливалась и революционная пропаганда по радио. Помимо американского и европейского отделов открывались новые отделы для новорожденных азиатских и африканских государств. Американская радиопропаганда делала ставку на сепаратизм в России. А радио «Свобода» подобным же образом заходило в тыл Америке.
И у Лизы с Ниной дела тоже шли хорошо. С того времени, как французская Лиза поступила на радио «Свобода» и вступила в соцсоревнование с Ниной, подруга-соперницы подсобрали денег и приоделись. Вместо старенькой бабушкиной поддевки Нина, дочка синего кирасира, купила себе новую меховую шубу из курчавого барашка. А Лиза, внучка сенатора, чтобы не отставать от соперницы, приобрела себе подобную же шубу из стриженого барашка.
Но в дальнейшем их вкусы расходились. Лиза надевала на работу платья с такими соблазнительными декольте, словно она идет на свидание. А Нина ударилась в другую крайность. Она сшила себе на заказ строгий костюм из грубого колючего сукна и носила его в бюро как спецодежду.
– Этот пиджак колется, как хлыстовская власяница, – комментировал Остап Оглоедов. – Ух, хлыстовская богородица.
Говоря объективно, Лиза с Ниной были, конечно, девушки не глупые и по-своему талантливые. Они прекрасно знали, что реклама – двигатель торговли. Так Нина с видом знатока брала чей-нибудь скрипт, морщила носик и презрительно бросала его в сторону. И все сразу видели, какая она умная. А Лиза так та прямо утверждала, что радио «Свобода» только на ней и держится. Делали они это так ловко и проворно, что спорить с ними было совершенно бесполезно.
Естественно, что по молодости лет у них получилось маленькое головокружение от успехов, и они вообразили, что все кругом них – это сплошное ничтожество. Так сидят себе в углу старый-престарый эсер-террорист, который уже бегал с бомбами в руках, когда Лизы еще и на свете не было, и имя которого занесено во всех анналах революции. А Лиза подходит к этому почтенному старцу и сладчайшим голоском говорит:
– Ах, простите, пожалуйста, но я забыла ваше имя… Дряхлый террорист знает, что Лиза прекрасно знает его имя, но нарочно делает вид, что забыла. Террорист злится, а Лиза знает, что он злится, и улыбается ему еще милей:
– Так, простите, как вас зовут?
Или подходит молоденькая Нина к Остапу Оглоедову, почтенному отцу хотя и чужого, но зато многочисленного семейства, и с этакой восхитительной наглецой обращается к нему, как к уличному мальчишке:
– Эй, Остапка, сбегайте-ка к товарищу Чумкину. Фю-ить, живо!
От такого беспардонного обращения Остап, конечно, обижается и ворчит, как медведь в берлоге, а Нине только того и надо. Остап жалуется, что у него опять разболелась язва желудка, а Нина смотрит на него сияющими глазами и улыбается.
Благодаря игривости ума и живости характера у Лизы с Ниной всегда имелся неисчерпаемый запас подобных развлечений. Поэтому они никогда не скучали. Да и другим скучать не давали.
Правда, некоторые ворчуны считали эти веселые проделки просто пакостями, а изобретательных проказниц называли стервами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138