Она включила запись,
чтобы иметь возможность проверить любой технический термин еще до попытки
его перевода, но послание пришло на языке людей. Очевидно, его передавал
Бордендер. Макдевитт, довольно быстро справившись от удивления, начал
делать записи, в то время как Бендж неотрывно следил за карандашом и,
навострив уши, слушал месклинита.
В общем-то, не так уж и плохо, что Изи не пришлось переводить. При
всем ее хорошем знании стеннийского в обоих языках оставалась масса
незнакомых ей слов, которые было не перевести адекватно. Она понимала, что
это вполне естественно и не стоит из-за этого расстраиваться, но никак не
могла избавиться от неприятного ощущения. Она не могла думать о
месклинитах как о представителях культуры, схожей с той, которая породила
Робин Гуда или Гарун-аль-Рашида, хотя прекрасно знала, что уже несколько
сотен месклинитов за последние полвека получили под руководством землян
довольно значительное научно-техническое образование. Об этом факте широко
не распространялись, поскольку существовало широкое мнение, что плохо
передавать сложные знания "отсталым" расам. Считалось, что это может
вызвать у них комплекс неполноценности и предотвратить дальнейший
прогресс.
Но метеорологов это не волновало. Когда прозвучало последнее "Конец
связи", Макдевитт и его ассистент быстро пробормотали в ближайший микрофон
"Спасибо" и заторопились в свою лабораторию. Изи, заметив, что микрофон
установлен на связь с капитанским мостиком, переключила его и ответила
более аккуратным подтверждением полученных данных, вежливо поблагодарила и
отключилась. Затем, решив, что больше никому не понадобится в лаборатории
метеорологии, она откинулась на спинку кресла, с которого хорошо
просматривались все четыре экрана "Квембли", и стала ждать, когда
что-нибудь случится.
Мерсерэ вернулся спустя несколько минут после ухода Макдевитта и
Бенджа, и его пришлось ввести в курс последних событий, больше не
происходило ничего существенного. Иногда на одном из экранов мелькало
длинное, похожее на гусеницу тело, но месклиниты занимались своими делами,
практически не обращая никакого внимания на наблюдателей.
Беседа между Изи и Мерсерэ тихо увяла. Мало что можно сказать друг
другу, что уже не было бы сказано: год, проведенный вне Земли, исчерпал
темы для бесед, за исключением профессиональных вопросов и проблем чисто
личного характера. Личного интереса у Изи к Мерсерэ практически не было,
хотя он ей, в общем-то, и нравился как человек, а профессиональные
интересы соприкасались лишь во время сеансов связи с месклинитами.
Изи подумывала уже, не начать ли еще одну беседу с Кервенсером. Она
хорошо знала этого офицера, и он ей определенно нравился, почти так же,
как и сам капитан. Тем не менее, мысль о временной задержке между вопросом
и ответом обескураживала ее, как часто бывает при отсутствии важной темы,
которая требовала бы обсуждения.
В отсеке связи стояла почти полная тишина. Лишь каждые несколько
минут с одного из исследовательских лэнд-крейсеров поступал рапорт,
который немедленно передавался в Базовый лагерь, но большинство людей,
несущих вахту, имели ничуть не больше тем для беседы, чем Изи и Бойд
Мерсерэ.
Изи поймала себя на том, что пытается предположить, когда же
метеорологи вернутся со своим прогнозом и насколько надежным этот новый
прогноз окажется. Пусть, скажем, две минуты пути до лаборатории, даже
одна, если они торопились; еще одна - на ввод новой информации в
компьютер; две - на прогон; пять минут, поскольку она хорошо знала своего
сына, - на споры по поводу того, действительно ли этот прогноз лучше
предыдущего; повторный прогон с модифицированным разбросом переменных;
затем две минуты на спуск вниз - обратно в отсек связи, тут-то они,
наверняка, торопиться не станут, все еще продолжая спорить. Но все равно
скоро они должны появиться здесь.
Но прежде чем они появились, кое-что изменилось. Совершенно
неожиданно экран капитанского мостика приковал к себе общее внимание. До
сих пор на нем все было спокойно, виднелись лишь неясные очертания
иллюминатора, покрытого замерзшим аммиаком, да на его фоне смутно
проглядывало изображение рулевого, казавшегося почти полностью
неподвижным, поскольку рычаг управления находился в другой плоскости, ибо
"Квембли" двигался по кружному пути, о котором говорил Кервенсер.
И вдруг иллюминаторы буквально на глазах очистились, хотя за ними
по-прежнему мало что можно было разглядеть: угла раствора камеры
передатчика не хватало, чтобы захватить участок поверхности планеты в
зоне, освещенной прожекторами. Появились еще двое месклинитов и,
приблизившись к иллюминаторам, посматривали наружу и возбужденно
жестикулировали. Мерсерэ указал на другой экран: там, в лаборатории, также
царило возбуждение. Но пока никто из исследователей не счел нужным
сообщить, что же происходит. Изи решила, что они слишком заняты возникшими
проблемами, но, впрочем, они и всегда-то держали громкость на довольно
низком уровне, иногда даже полностью выключали звук, если только не хотели
о чем-то определенном поговорить с людьми.
И как раз в этот момент вернулись метеорологи. Уголком глаза Изи
заметила своего сына и спросила, не оборачиваясь:
- Ну, на этот раз есть что-нибудь ценное?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98