Более того, мне потребовалось немало времени, прежде чем осознать, где я и что я тут делаю. Проспать посадку! Это со мной было впервые.
Краем глаза я увидел, что мои соседи смотрят на меня как-то странно. И как же я это сам не обратил внимания на столь симпатичную девушку в крайнем кресле?
Некоторая странность имелась и в обращении экипажа к пассажирам, хотя я спросонья не уловил какая именно.
Когда же, наконец, подали трап, и пассажиров пригласили к выходу, я понял, в чем же заключалась эта самая странность обращения. Нас называли товарищами. Словом, которое в последнее время стало выглядеть анахронизмом.

* * *
Другой странностью было то, что во встречающей толпе отсутствовала армия грачей, то есть частных извозчиков. Я даже несколько растерялся, как же без их навязчивого сервиса теперь добраться до города, но боковым зрением все же уловил стоящий чуть поодаль автобус и несколько желтых «Волг» с квадратиками такси. «Да, — подумал я, — за время моего отсутствия новая администрация города, видимо навела порядок и в этом бизнесе». Но глаз резало нечто странное, что трудно было уловить, но что явно выходило за рамки возможного. Одежда, прически, словом, совершенно всг в окружающих меня людях было необычно. Если бы не последние модели «Волг», можно было бы подумать, что на машине времени я перенесся лет на двадцать назад.
«Все это странно, — подумал я, — но, тем не менее, надо ехать домой». Это была здравая мысль, и я принялся ее осуществлять.
Из-за хронического недостатка финансов я всегда пользовался наиболее экономичным транспортным средством, и посему направился к автобусу.

* * *
Кондукторша собирала деньги.
— Сколько сейчас стоит проезд, — спросил я сидящего рядом джентльмена.
— Давно не был на Родине.
— Тридцать копеек, — ответил он, пожимая плечами, и вынимая из кармана рубль образца 1961 года.
Я не буду приводить слов, пронесшихся в моем сознании при этом. Цензурными там были только предлоги и местоимения. Ясно было одно: я влип, и влип крепко.
И почему это не случилось пять лет назад, когда моя жизнь была совершенно беспросветной? Денег хватало только на еду, а вместо мяса пришлось переключиться на субпродукты.
Тогда я готов был ввязаться в любую авантюру, и от поездки в Боснию на помощь тем, против кого окрысился весь мир, удержало только полное безденежье. Почему это произошло теперь, когда я уже почти год припеваючи прожил в Италии и разъездах по Европе, и когда моя жизнь, как одного отдельно взятого индивидуума, стала вполне меня устраивать?
Однако именно теперь я сидел в этом автобусе и ехал в полную неизвестность.
Оплата за билет меня не очень-то беспокоила. В рабочем удостоверении я носил в качестве своего рода талисмана старую двадцатипятирублевку. С тех пор, как рубль полетел, какое-то время это был последний НЗ, а потом, после отмены старых денег, просто сувенир, или, точнее, своеобразный талисман. В качестве же неприкосновенного запаса рядом с ней лег один доллар.
Так как и в родном-то городе мое удостоверение старшего преподавателя Университета воспринималось служителями правопорядка со скрипом, сейчас оно лежало глубоко в сумке. Но, по сравнению с ожидаемым, его поиск не выглядел проблемой.
Так что, когда кондукторша поравнялась со мной, я с самым непринужденным видом протянул ей четвертак.
— Мелочи нету? — спросила она, удивленно глядя на меня, мое красное удостоверение и вложенный в него доллар.
— К сожалению… — ответил я. — Немного потратился в командировке. Так сказать, последняя заначка.
— А где, если не секрет, вы были? — спросила она, отсчитывая сдачу.
Это было явное проявление интереса, довольно редкого в отношении моей скромной персоны. Что ж, владелец красного удостоверения (а корочку я купил самую, что ни на есть, солидную, с гербом) и, особенно, инвалюты в этом мире явно был человеком, мягко сказать, необычным. Хипповый джинсовый прикид добавлял шарму. Хотим мы этого или не хотим, но в восприятии человека не последнюю роль играет рыночная цена его наряда.
— В Венеции, — ответил я немного медленно, соображая на ходу, где лучше сказать правду, а о чем лучше не говорить. — А доллары, — я умышленно отозвался о нем во множественном числе, — это так… Ношу в качестве последней заначки.
— Хорошая у вас работа.
— Может быть. Я геолог. — Вот так сказал и подумал: «А что, собственно, геологу делать в Венеции?» Но, к моему счастью, у нее этих мыслей не возникло.
Я внимательно посмотрел на кондукторшу.
Это была девушка или, точнее, женщина лет двадцати восьми или старше.
Довольно симпатичная. Я чуть было не потянулся в карман за визиткой, но вовремя осознал, что в сложившихся условиях это было бы верхом глупости. Сложившиеся условия… Сейчас я, конечно, направлялся домой. Но кто его знает, будет ли у меня здесь дом?
Между тем девушка окончила отсчитывать сдачу.
— Пересчитайте, пожалуйста.
— Я вам верю, — ответил я, приветливо улыбнувшись и, чтобы не заканчивать разговор, добавил, — У вас тоже хорошая работа. Каждый день новые люди…
— Если это можно назвать хорошим, — протянула она мечтательно. — Но, извините, мне нужно работать.
— Конечно, — ответил я и немного отложил дальнейшую беседу, которую не преминул возобновить позднее.
Девушку звали Марина. Красивое имя. Не могу точно передать, что я ей нагнал, но она оставила мне свой телефон.

* * *
Дома
Дверь открыла сестра Оля.
Признаться, она была несколько удивлена моим визитом, но не слишком.
Во всяком случае, можно было сказать, что я в этом мире был я.
— Ты решил сначала зайти к нам? — спросила Оля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11