Это не потому, что он плохо провел время, напротив, он провел его слишком хорошо. У него было четыре (или их было пять) выступлений в различных TV – программах; он был на большем количестве вечеринок, чем мог вспомнить, приобрел несколько сотен новых друзей и (судя по состоянию его головы) забыл всех старых.
«Кто говорит,» сказал он Митчелу, когда они встретились в порту, «что британцы сдержанны и высокомерны? Пусть помогут мне небеса, если я встретил хоть одного образцового англичанина.»
«Я так понимаю,» отвечал Митчел, «что вы неплохо провели время.»
«Спроси меня завтра,» ответил Сондерс. «Я должен собраться с духом.»
«Я видел вас в телевикторине последней ночью,» заметил Чамберс. «Вы выглядели довольно ужасно.»
«Спасибо: Это, видимо, род сочувственного ободрения, которое мне нужно в данный момент. Хотел бы я знать, какой синоним к слову „сухой“ ты бы придумал после трех часов утра.»
«Плоский,» отвечал Чамберс быстро.
«Скучный,» сказал Митчел, чтобы не отстать.
«Вы выиграли,» Давайте посмотрим ремонтное расписание и что сделали инженеры.»
Сев за контрольную панель, Капитан Сондерс обрел свою обычную квалификацию. Он снова был дома и его тренировка сразу сказалась. Он знал точно что делать и делал это с автоматической точностью. Справа и слева от него, Митчел и Чамберс проверяли свои приборы и разговаривали с контрольной вышкой.
Им потребовался час, чтобы проделать эту тщательно разработанную предполетную рутину. Когда последняя подпись была поставлена на последнем листе инструкций и последний красный огонек на панели монитора сменился на зеленый, Сондерс откинулся в своем кресле и зажег сигарету. Они сэкономили десять минут до взлета.
«Однажды,» сказал он, «я собираюсь приехать в Англию инкогнито, чтобы понять, что делает это место таким привлекательным. Я не понимаю, как может толпиться такая масса народа на таком маленьком острове и не потопить его.»
«Ха,» фыркнул Чамберс. «Вы бы посмотрели Голландию. Тогда Англия показалась бы такой же понятной, как Техас.»
«И еще эти дела королевской семьи. Вы знаете, где бы я ни был, каждый спрашивал меня о встрече с принцем Генри – о чем мы говорили, не думаю ли я, что он хороший парень и так далее. Откровенно говоря, я сыт этим по горло. Я не могу представить, как вы это выдерживаете уже тысячу лет.»
«Не думайте, что королевская семья была популярна всегда,» ответил Митчел. «Вспомните, что случилось с Чарли Первым? И кое-что мы можем сказать и о ранних Джорджах, которые были жестоки в точности так, как позже было описано вашими писателями.»
«Мы просто любим традиции,» сказал Чамберс. «Мы не боимся меняться со временем, но настолько, насколько это соответствует интересам королевской семьи – ну, это уникально и нам нравится. Это примерно то, что вы чувствуете по отношению к статуе свободы.»
«Не очень подходящий пример. Я не считаю правильным возводить живых людей на пьедестал и относиться к ним как – ну, по меньшей мере, – к божествам. Посмотрите на принца Генри, например. Вы думаете, у него есть возможность делать то, что ему действительно хочется? Я видел его трижды по TV, когда был в Лондоне. В первый раз он где-то открывал новую школу; затем он произносил речь на богослужении Компании Торговцев Рыбой в Квилдхолле (клянусь, я не выдумываю), и, наконец, принимал почетный адрес от мэра Подунка, или что-то вроде этого.» («Вигана,» вставил Митчел.) «Я скорее бы согласился пойти в тюрьму, чем жить такой жизнью. Как вы можете оставлять бедного парня в таком одиночестве?»
На этот раз ни Митчел, ни Чамберс не приняли вызова. Вместо этого они сохраняли холодное молчание. Это расстроило их, подумал Сондерс. Мне следовало бы держать закрытым свой большой рот; я причинил боль их чувствам.
Я должен был вспомнить совет, который где-то вычитал: «Британцы имеют две религии – крикет и королевскую семью. Никогда не пытайтесь их критиковать.»
Неловкая пауза была прервана по радио голосом инспектора космопорта.
«Контроль к Центаурусу. Ваш полетный коридор чист. О’кей к подъему.»
«Взлетная программа старт – немедленно!» ответил Сондерс, включая главный ключ. Затем он откинулся назад, его глаза охватывали всю контрольную панель, его руки покоились на клавиатуре, готовые к немедленным действиям.
Он был в напряжении, но полностью спокоен. Лучший мозг, чем его мозг из металла и кристаллов и быстрых потоков электронов – был теперь в ответственности за Центаурус. Если необходимо, он мог подать команду, но еще никогда он не поднимал корабль вручную и не думал, что когда-нибудь это придется делать. Если автоматика откажет, он откажется от взлета и приземлится в том месте Земли, над которым произошел отказ.
Включилось главное поле и вес покинул Центаурус. Корпус корабля издал протестующий стон и структура напряжений перераспределилась сама собой. Изогнутые опоры для приземления не несли больше нагрузки; легкое дуновение ветра уносило грузовик в небо.
Контроль сообщил с вышки управления: «Ваш вес теперь равен нулю: проверьте калибровку.»
Сондерс поглядел на свои приборы. Подъемная сила поля была точно равна весу корабля и показания приборов согласовывались с общим распределением загрузки. Такая проверка, например, могла обнаружить присутствие спрятавшегося на борту корабля – приборы были чувствительны к этому.
«Один миллион, пятьсот шестьдесят тысяч, четыреста двадцать килограмм,» прочитал Сондерс на индикаторе нагрузки. «Очень хорошо – разница в пятнадцать кило. Впервые у меня недогрузка. Вы могли бы взять побольше конфет для ваших пухленьких подружек в порту Ловел, Митч.
1 2 3 4 5