— Так вы хотите, чтобы они достали для вас старого толстого Чандрасехара из глубоко вырытой норы, правильно?
Помимо всего прочего и это, подумал Нинью. Его уполномоченные были настороже и постоянно, в любое время дня и ночи, принимали шпионов, прибывающих из секты «Слово Блейка». Сейчас последователи Блей-ка шагу не могли ступить в пределах Империи Драконис, не согласовав программу действий с СНБ.
Как Нинью дал понять Филлингтону, Служба национальной безопасности не намеревалась чинить препятствий проповедям сектантов до тех пор, пока те будут поступать согласно предписанным директивам, но Нинью и Субхаш не были уверены в их покорности. Более того, организаторы провокации считали, что в неистовом рвении уничтожить ХТЭ и ее дерзкого хозяина секта «Слово Блейка» скомпрометирует агентов, которых она ухитрилась внедрить в пределы Империи Драконис без ведома СНБ.
Улыбающийся считался мастером двойной игры.
Филлингтон помолчал несколько секунд:
— Хорошо, но мне пора идти. Продолжайте обсуждать ваши планы. Ужин ждет, приходите, когда вдоволь надышитесь прекрасным вечерним морским воздухом. — Пребывание рядом с Нинью, казалось, действовало ему на нервы.
Правитель планеты быстрым шагом вернулся назад в дом, Нинью остался снаружи, жестом отпустив Кацуяму. Искушение в виде накрытого стола являлось непреодолимым для этого коротышки, и обычно он не мог долго сопротивляться. Но Кацуяма остался торчать сбоку от Нинью, серый силуэт в сумерках, словно бесформенный призрак.
— Вы хорошо поработали, помощник директора, — сказал Нинью.
Кацуяма благодарно закивал:
— Благодарю вас, лорд Нинью. Очень благодарю. — Он не сделал ни малейшего движения, чтобы удалиться.
Нинью обернулся к нему и вопросительно поднял бровь:
— Ну?
Язык Кацуямы мелькнул между губами, словно крыса, заблудившаяся среди ступенек лестницы.
— Мне известен ваш скептицизм относительно ценности манипуляций со средствами массовой информации, лорд. Я надеюсь, что сегодняшняя демонстрация покажет все красоты забытого искусства.
— В этом случае все сработано правильно. Мой приемный отец проявил свою обычную мудрость, прислав вас ко мне.
— Я верю, что вскоре вы оцените мою преданность и повелите остаться с вами, чтобы наблюдать за ходом событий. — Помощник директора снял очки и начал тщательно протирать их поясом халата. — Вы когда-нибудь слышали фразу: «Пусть едят пирожные», лорд Индрахар?
Кацуяме не следовало обращаться с Нинью подобным образом. Может быть, не мешало поставить его на место, но попозже.
Нинью осторожно и медленно кивнул:
— Я слышал эту фразу.
Лицо Кацуямы вспыхнуло, словно осветительная ракета.
— И вы знаете, кто произнес ее, лорд?
— Какая-то древняя королева в те дни, когда еще не слыхивали о межзвездных полетах. — Мимолетно мелькнула мысль о том, что приемный отец вдалбливал Нинью знание истории. Насколько легче казалась его жизнь, когда он был простым агентом СНБ. — Полагаю, что именно из-за этих слов ей отрубили голову.
— Да! Но весь фокус в том, что королева никогда не произносила этих слов. Они были приписаны ей политическими противниками королевской династии. Из-за этой абсолютной лжи короля и королеву казнили, древняя монархия рухнула, а социальный порядок во всей Европе изменился кардинальным образом. — Кацуяма энергично закивал. Его глаза восторженно блестели, словно он удостоился привилегии созерцать Координатора в его день рождения. — Неужели вы не видите сверхъестественной мощи и очарования пропаганды, лорд? Эта простейшая ложь используется с великолепным эффектом социальными деятелями до, наших дней, и в уста политических противников по прежнему вкладываются высказывания, которые их дискредитируют.
— Мы обычно обходимся тем, что казним подобных деятелей, не так ли? — спросил Нинью.
— Да, разумеется. — Эта жаба все еще отказывалась заткнуться и умолкнуть. — Но принцип все еще действует. И действует отлично. Как мы только что в этом убедились.
— Разве?
— Вы располагаете каким-нибудь доказательством, что Чандрасехар Курита проявил хоть малейший интерес к сверхсветовым коммуникациям, лорд?
— Нет.
Кацуяма продемонстрировал собеседнику неровный ряд крупных желтоватых зубов. К счастью, наступившая темнота не позволила разглядеть отдельные детали.
— Но ведь сообщение в новостях — это не что иное, как большая ложь! И вы увидите, что она нам еще хорошо послужит.
— Позвольте надеяться, что нет. — Нинью смотрел на море. Казалось, что поверх спокойных вод улеглась пурпурная радуга, отражение последних лучей заходящего солнца, край которого уже скрылся в массе темных туч. Нинью повернулся, чтобы увидеть меньшую из хашиманских лун, краешек которой выглянул из-за далекой гряды великих гор Тримурти. Над головой робко засветились несколько первых звездочек.
— Я возвращаюсь в дом, — отрывисто произнес Нинью.
Кацуяма лихо заломил берет:
— Очень надеюсь, что последую за вами.
— Условия здесь ужасные, папа, — произнес красивый Гавилан Камачо с экрана коммуникатора, стоящего на столе дона Карлоса. — Мы не можем нанять соответствующий обслуживающий персонал. Водопровод того и гляди выйдет из строя. Питание отвратительное. Ты...
Полковник выключил звук. «Да простит меня Богоматерь, — подумал он, — что я вырастил тебя таким, каков ты есть. Но больше я не могу слушать это хныканье».
Бойцы первого батальона считались по-настоящему хорошим подразделением, но, как и все солдаты во все времена, любили нажать на начальство. Вместо того чтобы разобраться самому или просто пропустить мимо ушей большую часть их жалоб, младший Камачо решил переложить проблемы на плечи отца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141