По натуре он был вежливым и легким на подъем юношей. Оба этих ценных качества очень помогали ему в работе.
— Чем могу быть полезен, свя... простите, Боб?
— Ничего не могу поделать, но я подслушал вашу ссылку на «Штуку». Вы, случайно, не историк?
— Вряд ли можно так сказать. Скорее любитель, — рассмеялся Арчи.
Лицо иезуита оживилось:
— У нас общие интересы. Давайте побеседуем в один из ближайших дней. Что вы на это скажете?
— Обязательно! — Арчи поглядел туда, где женщина-оператор Мариска Сэвидж, нагнувшись, укладывала голокамеру в специальный футляр. Он еле заметно усмехнулся, глядя, как ее шорты цвета хаки натянулись, обрисовывая ягодицы. Она была чуточку коренаста на его вкус. Профессиональные принципы и здравый смысл удерживали Арчи от попыток нарушить границы уже довольно тесной дружбы, складывавшейся между ними, что помогало вместе переносить опасности и водовороты нелегкой репортерской жизни. Но посмотреть он мог...
— Вот что я скажу, Боб, — сказал Арчи, вновь повернувшись к собеседнику. — Хотя я встречался с полковником Камачо и даже имел краткий разговор с подполковником Кабрерой и, надо отметить, они приняли меня очень душевно, — я еще толком здесь никого не знаю, если вы поняли, о чем я говорю. С тех пор, как меня прикомандировали к Семнадцатому полку, мне просто необходимо иметь друга внутри него. Гарсия оживился.
— Если это пригодится, то у меня наладились самые близкие отношения с офицером по связям с общественностью «Кабальерос». Это одно из многочисленных званий, которые я ношу, — кроме того, я историк части, психолог и водитель «Крестоносца».
Карие глаза Вестина широко распахнулись:
— Вы еще и водитель робота?
— Да, я удостоен этой чести, — кивнул Гарсия.
— Необычно видеть падре на боевой машине. Еще более необычно — квалифицированным водителем робота.
— Вы ничего не слышали о так называемых юго-западных мирах, не так ли? — спросил священник. Вестин в ответ покачал головой. — Я сообщу вам много нового, дорогой друг. Для начала — у нас только один невоюющий священник, отец Мантойла. Остальные — пасторы и раввины тоже воюют бок о бок со всеми. Это единственный способ снискать уважение среди подобных людей.
— Пасторы, раввины и священники? — недоуменно переспросил Арчи.
— Как я и предупреждал, вам еще предстоит многое узнать о нас. — Гарсия положил руку на плечо юноши, что оказалось трудновато, потому что Вестин значительно превосходил ростом священника, и мягко повернул его лицом к шествию роботов «Кабальерос», пересекающих мост и вступающих в Масамори.
— А сейчас ответьте мне как любитель истории: напоминает ли вам что-либо эта сцена?
Арчи прикусил нижнюю губу белыми ровными зубами, затем пожал плечами:
— Мне просто ничего не приходит в голову.
— Это напоминает вход Великого Каталонского войска в Константинополь в тысяча триста втором году от Рождества Господа нашего.
Арчи слегка пожал плечами:
— Боюсь, что я ничего не знаю об этом, падре.
— Оттоманские турки только что начали теснить сельджуков. Они обрушились на Византию, словно нашествие саранчи. Столкнувшись с ними, византийцы наняли войско каталонских наемников — непревзойденную легкую пехоту. Они были самыми крепкими солдатами в те времена, их женщины были так же опасны, как мужчины, — точно так же, как и у наших «Кабальерос».
— Вы говорите, падре, что Семнадцатый полк — самые крепкие наемники сегодня? — спросил Арчи, подняв брови.
Гарсия утвердительно кивнул:
— Еще до появления Волчьих Драгун и Гончих Келла, господин Вестин, ни один из «Кабальерос» до сих пор, пока он жив, не уступал ни сантиметра. Ни один из них.
— Зовите меня просто Арчи.
— Хорошо, Арчи. В том образе, что пришел мне на ум, привлекает прежде всего противоположность. Живопись девятнадцатого века часто изображала вход армии в столицу Византии. На троне сидит император, за правым плечом его — Святая София, вокруг толпится блестящая, пестро разнаряженная свита во всем своем великолепии.
А перед ним проходят каталонцы: лохматые варвары, откровенно неряшливые и свирепые, в кольчугах и шлемах, с остро наточенными азагаями и щитами, закинутыми за спину. На вид они ничем не отличаются от своих предков — вестготов и диких иберийских племен, хотя и входят в самый огромный город, который только существовал на Востоке.
Арчи рассмеялся.
— Впечатляющая картина, будьте уверены. Но она, кажется, отнюдь не льстит вашим товарищам.
— Я «Кабальерос» по рождению и воспитанию, Арчи. Моя семья — одна из самых гордых на Сьерре, моей родной планете. Но я хорошо знаю свой народ.
Юноша вздернул подбородок и кивнул. У него был очень симпатичный подбородок, квадратный, но не слишком резкий. Арчи гордился этим подарком природы.
— И чем же все это закончилось? — спросил он, наблюдая за длинными тенями, которые отбрасывали роботы «Кабальерос», тяжеловесно ступая по мосту, раскинувшемуся над медленно текущими водами реки Ямато.
Гарсия вздохнул:
— Плохо. Византия испугалась мощи каталонцев и амбиций их предводителя, Роджера де Флора. Они пригласили Роджера на пир, устроенный в его честь, схватили и казнили вместе со свитой. Одновременно они напали на отдельно расположенные лагеря наемников, намереваясь уничтожить их.
— Им это удалось?
— Нет, разумеется. Каталонцы не только отбились, но в своей ярости обратили в пустыню земли империи, раскинувшиеся за пределами городских стен, потому что у наемников не хватило боевых машин, чтобы проломить их. Потом они отплыли в Грецию и отвоевали у французских рыцарей Пелопоннес, который стал их владением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141