По-английски он говорил с легким акцентом, был необычно молод для своего чина, строен, светловолос, в лице сохранилось даже что-то детское. Ну что ж, на Флоте можно быстро продвинуться по службе, если идет война и человек не обделен способностями.
— Вы, кажется, психофизиолог? Ваше имя часто упоминается в научных кругах, но, к сожалению, совершенно не представляю, чем вы занимаетесь.
Они обменялись рукопожатием.
— Я тоже пребываю в неведении относительно вас. Так что разговор получится на равных, — сказал Маклорен. — К тому же у нас обоих предки были шотландцами, не так ли?
— У меня лишь очень дальние предки. Я родился на Цезаре. А вы?
— Ну, а я на Дунбаре. Но там шотландцы стараются сохранять национальные традиции. Люди из старой доброй Шотландии приезжают полюбоваться на наши красоты. — Они уселись друг против друга. — Я очень надеялся застать вас здесь. Адмирал настолько занята, что часто выбивается из графика. Можно воспользоваться случаем и познакомиться поближе. Обычно на это требуется несколько дней, но столько времени нам сейчас никто не предоставит.
Ленг тут же почувствовал симпатию к собеседнику, но тревожное чувство все-таки не оставляло его.
— А какая в этом необходимость? Нет, я не пытаюсь отвертеться, но зачем я понадобился?
Маклорен посмотрел на него с добродушным удивлением:
— А разве вы еще не догадались?
— Нет, — натянуто улыбнулся Лент. — Я ученый и считаю некорректным строить гипотезы на пустом месте. Никто не посвятил меня в суть задания, сказали лишь, что оно секретное и срочное. Очевидно, для его выполнения требуется мое знание Кристины.
— Знание чего?
Ленг догадался, что Маклорен здесь новичок. Кроме того, планету назвали Кристиной неофициально, как-то раз за ужином, в честь знаменитой в то время актрисы. Она была такой же прекрасной.
— Я имею в виду планету номер три, занятую халианами.
— Ну да, конечно, — спохватился Маклорен, — как же я сразу не догадался. Вы абсолютно правы. Мы подбирали человека, хорошо знакомого с этой планетой и особенно с теми районами, где расположились халиане. Банк данных выдал вашу фамилию.
— Но почему я? Тысячи людей побывали на Кристине с тех пор, как Григориан вторгся в эту солнечную систему. Понятно, что большинство не занималось работами, связанными с Моцартом — так мы называли тот район. Но я могу перечислить десяток имен, начиная с моей жены, которая провела там годы. И чем бы вы ни интересовались, я всегда предложу вам толковых экспертов.
«Если таковые вообще существуют», — подумал Ленг. Кристина — огромный мир, такой же разнообразный и таинственный, каким была в свое время Земля.
— Я могу объяснить, чем руководствовался при выборе кандидатуры, — сказал Маклорен. — Видите ли, все, о ком вы говорили, люди штатские, разбросанные после эвакуации по территориям Альянса. Если кого-то и удастся отыскать и он согласится нам помочь, потом наверняка окажется, что у него нет флотской закалки, привычки к дисциплине. Вы — единственный офицер Флота, располагающий необходимой информацией.
— Я всего лишь резервист. По сути, тоже человек штатский.
— Тем не менее Флот счел возможным зачислить вас на службу и доставить сюда. Вообще-то странно, — пожал плечами Маклорен, — что вы, будучи родом с Цезаря, не стали кадровым офицером.
— Вопреки расхожему мнению гражданское население на Цезаре составляет большинство, а моя жена действительно сейчас работает на Флот.
— Но, насколько я знаю, в отличие от вас ее никогда не призывали на действительную службу.
Лент едва не вспылил. Какого черта этот книжный червь копается в его биографии?
Перед глазами возникла Тесс: огненно-рыжие волосы развеваются на ветру, а в небе хлопают и топорщатся полотнища знамен. Ее переполняет гордость при виде марширующих мимо кадетов — выпускников училища. А вот другой эпизод: в баре она набрасывается на какого-то пьяного пацифиста, насмехающегося над Флотом, и насмерть перепуганный бедолага спасается бегством. А вот она лежит в объятиях своего жениха, в его объятиях, и шепчет: «Я понимаю, что мое отношение к тебе как к папочке может показаться не совсем нормальным, но ведь я люблю тебя, милый, а в этом уже нет ничего плохого». Ленг вспомнил ликование Тесс в тот день, когда он объявил о решении пойти на службу. Но когда его комиссовали, она также обрадовалась. Тесс знала о причинах этого поступка и уважала его выбор, посмеиваясь, что для офицера, мечтающего сделать карьеру на Флоте, жена вроде нее — сущее наказание.
— Прошу меня извинить, — сказал Маклорен. — Поверьте, я не хотел лезть в вашу личную жизнь, тем более обидеть вас. Просто, изучив досье, я ознакомился с основными этапами вашей жизни, с вашим психологическим портретом, медицинской картой, et caetera, et caetera. Но о вашем внутреннем мире не узнал ничего. Набор данных в компьютере, к сожалению, не дает представления о человеке в целом, а от этого во многом зависит успех операции. То, чем я занимаюсь, можно отнести как к искусству, так и к науке, а, может быть, в еще большей степени к черной магии. Поэтому я и пытаюсь вызвать вас на разговор по душам.
— Понятно. — Совершенно сбитый с толку, Лент ощутил вдруг какое-то необъяснимое желание все объяснить, оправдаться. — Моя жена действительно еще девочкой мечтала о службе. Но постепенно нашла другое занятие, полностью поглотившее ее. Она поняла, что ее призвание — этология, или, проще говоря, естественная история. Тот, кто хочет серьезно заниматься этой наукой, посвящает ей все свое время. — В памяти всплыл еще один эпизод. Они стоят вдвоем в лунном свете — дело происходит в университетском городке, и она спрашивает, всхлипывая:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85