Но подсознательно он все еще оставался в плену этих двух понятий. Благородные или серфы — вот в чем вопрос, и он ничуть не менее сложен, чем гамлетовский. Вчерашняя сцена показала, что он нашел для себя ответ.
— Какой? Хотя можно, наверное, догадаться.
— Вчера он объяснял, почему наш мир болен. От человека здесь не ждут доблестей или подвигов. Здесь от него хотят одного — чтобы он поддался своим желаниям. Я вижу, что ты не согласен, Сережа. Земля действительно устроена гораздо сложнее. Но ведь в том обществе, в котором он оказался, все так и есть, а больше он ничего и не видел. С моими студентами перестал работать после первого занятия, а они хоть как-то могли изменить это его мнение. Кстати, перестал работать с подачи все того же Александра.
— А почему он захотел этого? — спросил Сергей. — Что в этом такого?
— Память — это основа личности, так же, как история — основа государства. Александр хотел, чтобы он забыл свой мир. И барон действительно забыл.
— А потом он вдруг обнаружил, что оказался в мире серфов? — Сергей начал понимать.
— Именно. И для того чтобы стать частью этого мира, он должен был опуститься до их уровня. Когда он понял это, то бросился отсюда, как от чумы.
— Жаль, что от Земли у него останется такое искаженное впечатление. — Сергей посмотрел на часы и беспокойно зашевелился. — Как только доберусь до Москвы, закрою это дело. А сейчас мне уже пора. У вас тут слишком хорошо, — посмеялся он. — Забываешь, как сурова реальность.
— Иди, конечно, Сереженька. Зашел бы ты как-нибудь просто так, всегда приятно увидеть своих бывших выпускников.
— Обязательно, Бали Робертович. Считайте, реклама прошла.
Мужчины встали, обменялись прощальным рукопожатием, и Сергей уже было пошел к выходу, как вдруг Зюзель, о чем-то вспомнив, окликнул его:
— Кстати, Сережа!
Сергей обернулся.
— А если бы вышло так, что ты не оказался бы моим дипломником? Это же чистая случайность, что мы с тобой хорошо знакомы. Стал бы ты прислушиваться к моему мнению? Или поступил бы так, как твердили бы тебе твои сотрудники?
Сергей задумался.
— Бали Робертович, не стану сейчас отвечать, потому что просто не знаю ответа. Но тогда и у меня к вам напоследок будет вопрос. А если бы действительно была некая вероятность — пусть десять процентов, — что информация барона представляет опасность для нашей планеты? Стали бы так же защищать его, как защищаете сейчас? Или сами бы сделали все, чтобы он никогда не покинул пределы Земли?
И озадачив друг друга этими вопросами, они напоследок улыбнулись и расстались.
Глава 9
— Привет, Лидия. Я пришел попрощаться.
Девушка отшатнулась, как от удара.
— Как попрощаться? Ты улетаешь?
— Да.
Голос Тонена был равнодушен, а сам он спокоен. Удивительно, но к этой женщине он больше ничего не чувствовал. Как будто она покорила его каким-то волшебством, а сейчас это волшебство спало. Нити, связывавшие его с Землей, стремительно рвались. Лидия побледнела.
— Когда? — еле сдерживая слезы, выдавила она.
— Завтра утром.
Девушка глубоко и часто задышала, потом вдруг убежала на кухню. Барон в нерешительности стоял на пороге, размышляя, зайти или уйти сразу. Он не чувствовал себя чем-то ей обязанным, но какая-то неловкость и нерешенность, к его собственному удивлению, оставалась. Поэтому уйти так резко он не решался. Из кухни донеслись рыдания. Барон скривился и все-таки пошел на кухню, предварительно прикрыв за собой дверь. Девушка сидела на стуле, закрыв голову руками, и отчаянно плакала.
— Зачем ты это со мной сделал? — спросила она, услышав его шаги. — Зачем, если знал, что улетаешь? — И она подняла на него уже красные глаза. — Ну скажи, зачем! — закричала она.
Тонен не знал, что ответить.
— Зачем внушал мне напрасные надежды? — Лидия схватилась за грудь и снова часто задышала. Ей казалось, что сейчас она задохнется, в первый раз она поняла, что значит выражение про слезы, застрявшие комом в горле.
— Я тогда еще не решил, улетать или нет, — наконец нашел слова Тонен.
— Ну зачем тогда ты так со мной поступил! — выкрикнула девушка. — Лучше бы ты не появлялся в моей жизни никогда, никогда!
«Прощание не удалось», — промелькнуло у Тонена в голове.
— Так вышло. Если тебя это утешит. На Мааре мой дом, туда я и полечу.
— Подожди. — Лидия подняла на него заплаканные глаза. — Ты же говорил, что на Мааре не осталось никого из землян. Или ты и здесь меня обманывал?
Тонен замер. В принципе теперь можно было рассказать ей правду.
— Да нет, Маар действительно мой дом. И землян действительно на ней не осталось. Так что вроде ни капли неправды я тебе не говорил.
Смысл этих слов очень долго доходил до девушки. Осознав наконец, что они значат, Лидия подскочила на стуле и с ужасом распахнула глаза. Ее всю передернуло:
— Ты не человек? Я отдалась не человеку?
Тонен молчал. Лидия рухнула на стул и закрыла голову руками.
— Прочь отсюда! — срываясь на истерические рыдания, закричала она.
— Прощай, — спокойно ответил на это барон и вышел из ее квартиры.
Через несколько дней после того, как Тонен на корабле Ледяной покинул Землю, Зюзель разбирал бумаги, связанные с организацией в университете новой кафедры. Эта увлекательная работа была прервана голосом секретарши:
— Бали Робертович! Поднимите трубку! Вам звонят из адвокатской конторы.
Зюзель взял трубку. Ему представился приятный мужской голос, который попросил о встрече. На вопрос о ее причине голос туманно упомянул некоего Тонена Урхо и девушку, пострадавшую в результате его пребывания на Земле. Они договорились на следующий день на шесть часов вечера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82