ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Как я потом узнал — святая Клара. На самом деле она была старше лет на триста.
Рядом, у того же костра, Плантар беседовал с братом Франциском. Говорили они тихо, но я понял, что речь идет обо мне, и навострил уши.
— Да, я его узнал, — тихо сказал Франциск и с интересом взглянул на меня. — Очень хорошо.
— Ему нужен опытный духовный руководитель.
Святой кивнул, на минуту задумался, потом сказал:
— Лучше, если это будет священник. Отец Хуан де ля Крус подойдет?
Я помнил этого испанца по той же римской процессии, что и святую Терезу Авильскую. Я задумался о количестве Иоаннов в моей жизни. Честно говоря, отец Хуан меня пугал, хотя я и видел его лишь однажды и знал о нем только то, что он кармелит, Учитель церкви, поэт и знаменитый мистик. Неоднократно привлекался к суду инквизиции, пока наконец не был оправдан и канонизирован.
Возможно, я предпочел бы отца Тейяра. Хотя его философия была слишком беспощадной. Все же у мистиков, как правило, больше оптимизма.
— Думаю, да. Посмотрим. А он возьмется?
— Он любит сложные случаи.
В последней фразе слово «сложный» подразумевало «тяжелый».
С Хуаном де ля Крус (или, на русский манер, Иоанном Креста) Жан познакомил меня утром. Прямой нос, маленькая бородка, одеяние кармелитского монаха и выбритая тонзура на голове. Выглядит лет на тридцать пять, не больше. Он напомнил мне Лойолу, но казался мягче и отрешеннее.
Святой посмотрел на меня с интересом профессионала, как хирург на сиамских близнецов, которых было бы очень почетно разделить, или на больного, нуждающегося в пересадке сердца.
Иоанн Креста начал с опросной исповеди, словно я неофит перед крещением. Исповедален в лагере не водилось, так что все происходило в его палатке. Он зажег свечу и попросил меня преклонить колени. Никаких икон не было, только медное распятие и еще рисунок, тоже изображающий распятие, падающее на зрителя, словно Пизанская башня. Ракурс показался мне интересным. Где-то я видел что-то похожее.
— Убивали? — тихо спросил святой.
Понятно. Значит, по заповедям. Ладно, есть надежда, что не будет спрашивать о всякой ерунде.
— Да. В основном не своими руками.
— Это лучше?
— Нет. Но Эммануил принуждал меня. По собственной инициативе я бы не стал.
— Антихрист вас связывал, приставлял нож к горлу и заставлял подписывать приговоры?
— Нет.
— А как?
Честно говоря, никак. В каждый момент времени у меня был выбор, и я делал его сам.
— Я боялся потерять место.
Он вздохнул.
— Но если бы я ушел тогда, я бы не смог спасти людей ни в палестинских пещерах, ни во Франции, ни в Риме!
— Сеньор Болотов, это не гражданский процесс — это исповедь.
— Ладно, моя вина.
— Скольких вы убили?
— Не помню.
Иоанн приподнял брови.
— Наверное, больше ста. Может быть, больше тысячи. В Японии я подписывал приговоры, не читая. У меня была депрессия.
— Сеньор Болотов, перед кем вы оправдываетесь? Я — только свидетель, А Судья сам найдет для вас оправдания, если они есть. Даже если их нет.
Я покусал губы.
— Собственноручно только двоих: Луиса Сугимори и Лойолу, — выдавил я.
Иоанн стал мрачнее темного неба над нашим лагерем.
— Это очень плохо? — осторожно поинтересовался я.
Он вздохнул.
— Очень.
— Но Луис Сугимори захватил меня в заложники, и мне пришлось бежать, а Лойола… У меня вообще не было другого выхода.
— Сеньор Болотов, еще одно самооправдание, и мы это прекратим, я уйду.
— Ладно. Моя вина.
— Дальше… Анна, Мария, Марта… Сколько? Я подумал.
— Семь.
Всего-то! И это считая Тани, Токи и Николь. Сколько же я упустил в жизни! Секс я всегда воспринимал как нечто светлое и жизнеутверждающее и раскаиваться в этом не собирался. Хуан де ля Крус понял, но не стал акцентировать на этом внимание.
— Что-то еще?
— Нет.
Тон моего последнего ответа, по-моему, понравился ему больше, и мы наконец съехали с этой скользкой темы.
— Воровство?
— Нет.
— Точно нет?
Я честно попытался вспомнить. Ну максимум нецелевое использование государственных средств. Но Эммануил меня ни разу не упрекнул — значит, все правильно. Интересно, а грех перед Антихристом — это вообще грех?
— Мысли возникали, но ни разу не представилась возможность их осуществить.
— Зависть?
— Может быть, но даже не припомню. Для меня это малохарактерно.
— Ложь?
— В политике без этого никуда. Это не самооправдание — это констатация факта. И все во благо.
— Пьянство?
— Было в Японии, но…
— Депрессия? — усмехнулся Иоанн.
— Моя вина.
— Наркотики?
— Нет.
Он кивнул.
— И еще… Есть главный грех, в котором вы должны исповедоваться. Сами!
— Я служил Антихристу в течение трех лет. Сначала не зная, кто он на самом деле, потом зная. Но я сомневался до самого конца!
— Последнего говорить не стоило. — Он вздохнул и прочитал надо мною разрешительную молитву. — Встаньте!
Я почувствовал некоторое облегчение, и у меня здорово заныл Знак. Я взлянул. Он был, конечно. Я усмехнулся:
— «Отпускаются тебе грехи твои!»
— Что-то наверняка стерлось. С вашими грехами десять лет на порог церкви нельзя пускать, а вы хотите полного отпущения после одной исповеди! У вас впереди большая работа.
— Впервые встречаетесь с таким закоренелым грешником, как я?
— Почему? Апостолов Антихриста, правда, не было, а убийцы встречались и похуже. И все гордились своими преступлениями. Это не предмет для гордости, сеньор Болотов. И то, что вы успели нарушить не все заповеди — тоже не предмет для бахвальства. Для Ада довольно и одной. Если у человека нет, скажем, язвы желудка, это еще не значит, что он здоров. Ваша проблема не в том, что много грехов, а в том, что мало раскаяния.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217
Рядом, у того же костра, Плантар беседовал с братом Франциском. Говорили они тихо, но я понял, что речь идет обо мне, и навострил уши.
— Да, я его узнал, — тихо сказал Франциск и с интересом взглянул на меня. — Очень хорошо.
— Ему нужен опытный духовный руководитель.
Святой кивнул, на минуту задумался, потом сказал:
— Лучше, если это будет священник. Отец Хуан де ля Крус подойдет?
Я помнил этого испанца по той же римской процессии, что и святую Терезу Авильскую. Я задумался о количестве Иоаннов в моей жизни. Честно говоря, отец Хуан меня пугал, хотя я и видел его лишь однажды и знал о нем только то, что он кармелит, Учитель церкви, поэт и знаменитый мистик. Неоднократно привлекался к суду инквизиции, пока наконец не был оправдан и канонизирован.
Возможно, я предпочел бы отца Тейяра. Хотя его философия была слишком беспощадной. Все же у мистиков, как правило, больше оптимизма.
— Думаю, да. Посмотрим. А он возьмется?
— Он любит сложные случаи.
В последней фразе слово «сложный» подразумевало «тяжелый».
С Хуаном де ля Крус (или, на русский манер, Иоанном Креста) Жан познакомил меня утром. Прямой нос, маленькая бородка, одеяние кармелитского монаха и выбритая тонзура на голове. Выглядит лет на тридцать пять, не больше. Он напомнил мне Лойолу, но казался мягче и отрешеннее.
Святой посмотрел на меня с интересом профессионала, как хирург на сиамских близнецов, которых было бы очень почетно разделить, или на больного, нуждающегося в пересадке сердца.
Иоанн Креста начал с опросной исповеди, словно я неофит перед крещением. Исповедален в лагере не водилось, так что все происходило в его палатке. Он зажег свечу и попросил меня преклонить колени. Никаких икон не было, только медное распятие и еще рисунок, тоже изображающий распятие, падающее на зрителя, словно Пизанская башня. Ракурс показался мне интересным. Где-то я видел что-то похожее.
— Убивали? — тихо спросил святой.
Понятно. Значит, по заповедям. Ладно, есть надежда, что не будет спрашивать о всякой ерунде.
— Да. В основном не своими руками.
— Это лучше?
— Нет. Но Эммануил принуждал меня. По собственной инициативе я бы не стал.
— Антихрист вас связывал, приставлял нож к горлу и заставлял подписывать приговоры?
— Нет.
— А как?
Честно говоря, никак. В каждый момент времени у меня был выбор, и я делал его сам.
— Я боялся потерять место.
Он вздохнул.
— Но если бы я ушел тогда, я бы не смог спасти людей ни в палестинских пещерах, ни во Франции, ни в Риме!
— Сеньор Болотов, это не гражданский процесс — это исповедь.
— Ладно, моя вина.
— Скольких вы убили?
— Не помню.
Иоанн приподнял брови.
— Наверное, больше ста. Может быть, больше тысячи. В Японии я подписывал приговоры, не читая. У меня была депрессия.
— Сеньор Болотов, перед кем вы оправдываетесь? Я — только свидетель, А Судья сам найдет для вас оправдания, если они есть. Даже если их нет.
Я покусал губы.
— Собственноручно только двоих: Луиса Сугимори и Лойолу, — выдавил я.
Иоанн стал мрачнее темного неба над нашим лагерем.
— Это очень плохо? — осторожно поинтересовался я.
Он вздохнул.
— Очень.
— Но Луис Сугимори захватил меня в заложники, и мне пришлось бежать, а Лойола… У меня вообще не было другого выхода.
— Сеньор Болотов, еще одно самооправдание, и мы это прекратим, я уйду.
— Ладно. Моя вина.
— Дальше… Анна, Мария, Марта… Сколько? Я подумал.
— Семь.
Всего-то! И это считая Тани, Токи и Николь. Сколько же я упустил в жизни! Секс я всегда воспринимал как нечто светлое и жизнеутверждающее и раскаиваться в этом не собирался. Хуан де ля Крус понял, но не стал акцентировать на этом внимание.
— Что-то еще?
— Нет.
Тон моего последнего ответа, по-моему, понравился ему больше, и мы наконец съехали с этой скользкой темы.
— Воровство?
— Нет.
— Точно нет?
Я честно попытался вспомнить. Ну максимум нецелевое использование государственных средств. Но Эммануил меня ни разу не упрекнул — значит, все правильно. Интересно, а грех перед Антихристом — это вообще грех?
— Мысли возникали, но ни разу не представилась возможность их осуществить.
— Зависть?
— Может быть, но даже не припомню. Для меня это малохарактерно.
— Ложь?
— В политике без этого никуда. Это не самооправдание — это констатация факта. И все во благо.
— Пьянство?
— Было в Японии, но…
— Депрессия? — усмехнулся Иоанн.
— Моя вина.
— Наркотики?
— Нет.
Он кивнул.
— И еще… Есть главный грех, в котором вы должны исповедоваться. Сами!
— Я служил Антихристу в течение трех лет. Сначала не зная, кто он на самом деле, потом зная. Но я сомневался до самого конца!
— Последнего говорить не стоило. — Он вздохнул и прочитал надо мною разрешительную молитву. — Встаньте!
Я почувствовал некоторое облегчение, и у меня здорово заныл Знак. Я взлянул. Он был, конечно. Я усмехнулся:
— «Отпускаются тебе грехи твои!»
— Что-то наверняка стерлось. С вашими грехами десять лет на порог церкви нельзя пускать, а вы хотите полного отпущения после одной исповеди! У вас впереди большая работа.
— Впервые встречаетесь с таким закоренелым грешником, как я?
— Почему? Апостолов Антихриста, правда, не было, а убийцы встречались и похуже. И все гордились своими преступлениями. Это не предмет для гордости, сеньор Болотов. И то, что вы успели нарушить не все заповеди — тоже не предмет для бахвальства. Для Ада довольно и одной. Если у человека нет, скажем, язвы желудка, это еще не значит, что он здоров. Ваша проблема не в том, что много грехов, а в том, что мало раскаяния.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217