ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
я не хотел, чтобы преступления мои были записаны за мной.
Среди семнадцати человек, вытащенных нами с нижнего уровня Бет-Гуврина после газовой атаки, оказался один бессмертный. Монах. Основатель монастыря Бар-Саба — Святой Савва. Он выжил и был переправлен в тюрьму. Я пока не собирался с ним встречаться. Не люблю местных анахоретов первых веков — уже пообщался в монастыре Святого Паисия на Синае, где нас с Марком держали в заключении.
В двадцатых числах ждали Эммануила.
Дварака появилась утром двадцать третьего: белый небесный город в лучах рассвета. Мы вышли навстречу. Она проплыла над Иерусалимом и приземлилась на востоке от города.
Господь шел к Золотым воротам по новой дороге, расширенной и украшенной, к новому Храму. Храм только вчера освободили от остатков строительного мусора и отдраили к приезду Эммануила. Я оглянулся: это было грандиозное сооружение. Огромный сияющий кристалл, золотой в лучах рассвета. Тонкие иглы металлических шпилей на вершинах хрустальных башен.
Эммануил шел, обнимая за плечи Иоанна и Якова. Иоанн сильно возмужал за эти годы: не смазливый мальчик — восемнадцатилетний юноша с глазами бессмертного. Я встретился взглядом с Яковом: он тоже умирал.
— Осанна! Осанна сыну Давидову!
Он шел по пальмовым листьям, брошенным на дорогу, народ в экстазе снимал одежды и стелил ему под ноги. Все было гораздо круче, чем весной встречали Властелина Мира, истинного и безраздельного.
Маймонид, глава «Законы царей и войн»: «И если встанет царь из дома Давида, говорящий Торой и занятый заповедями, как Давид — отец его… и будет вести войны Всевышнего — у него презумпция Машиаха. Если сделал и преуспел, и победил народы вокруг, и построил Храм на своем месте, и собрал заброшенных Израиля — это, безусловно, Машиах».
Эммануил занимался войной явно больше, чем Торой, но «сделал и преуспел». В том, что он истинный Машиах, уже мало кто сомневался,
Он обнял Матвея, мы с Марком преклонили колени. Он кивнул нам:
— Встаньте!
Я почувствовал укор совести. Я не хотел исполнять его приказа, я пытался спасти его врагов. Когда я был с ним, я словно переходил черту: в моих мозгах все переворачивалось, и черное казалось белым.
Мы поднялись на Храмовую гору и вошли в Храм, еще официально не освященный. Эммануил отошел в этом проекте и от храма Соломона, и от храма Ирода, и от описания Маймонида. Храмовое пространство было единым: ни Зала, ни Святая, ни Святая Святых.
— Эра Машиаха — иная эра. После освящения Храма все посты станут праздниками, а Господь будет со своим народом, и любой сможет прийти к нему. И не станет ни йешивы , ни изучения заповедей, потому что заповеди будут начертаны в каждом сердце, как на скрижалях Завета.
Ультраортодоксы хмурились. Нет, говорил-то Машиах все правильно, только Храм получился уж больно реформистский. Но Эммануил был слишком силен, чтобы обращать внимание на ортодоксов.
Господь осмотрел здание:
— Неплохо. Молодцы. Сегодня, на закате, жду вас здесь.
В центре Храма вместо алтаря стоял стол. Присутствовали все апостолы: даже Симон, которого я не видел более двух лет, даже Том Фейслесс. Из Японии приехал Варфоломей, из Европы — Яков Заведевски. Я улыбался им, я ловил взгляды. Только мы с Марком были живыми, только мы еще не умирали. Эммануил сидел во главе стола. Рядом с ним Мария Новицкая. После памятных афганских событий она больше его не покидала.
Храм сиял багровым, где-то далеко трубили в шофар — или мне это показалось? Господь готовил причастие. Тайная вечеря.
Давно этого не было. Я возрадовался сердцем. Именно так, только высоким штилем! В этот момент я понял, что все мои метания, вся рефлексия объяснялась только долгим отсутствием этого хлеба и этого вина.
Чаша пошла по кругу, Господь преломил хлеб и протянул мне кусок. Я пригубил вино. Силоамское, но обычное Силоамское ничто по сравнению с вином причастия Третьего Завета. Я пригубил огонь, тот же, что в Китае, тот же, что в Японии. И мне мучительно захотелось рассказать ему о Терезе, моем предательстве, моем глупом милосердии, противном божией воле. Я предупредил его врагов. Это ли не предательство?
Эммануил в упор смотрел на меня.
Причастие закончилось. Мы встали из-за стола. Эммануил подозвал меня.
— Ты хочешь остаться, Пьетрос? Ты хочешь мне что-то сказать?
Мне стало страшно. Наверное, я побледнел.
— Останься! Я приказываю, — уже другим тоном сказал Эммануил.
Мы остались одни. Господь сидел за столом, я стоял перед ним.
— Ну! Давай, исповедуйся.
Я вздохнул.
— Я очень не хотел выполнять приказ об уничтожении обитателей Бет-Гуврина и сделал все, чтобы жертв было меньше.
Я не упомянул о Терезе, хотя имя вертелось на языке, готовое сорваться. Я боялся не за себя — за нее. Ее не пощадят.
— Я знаю, — кивнул Эммануил. — Есть заповедь «не убий», но покорность слову Господа не выше ли исполнения заповедей? Это не первый народ, который я приказываю уничтожить. Был, например, амалик, вставший на пути у евреев, когда они вышли из Египта и скитались по пустыне. Царь Саул стер с лица земли этот народ по моему слову. Ты не послушался.
— Я применил газ.
— Не оправдывайся. Ты послушался не вполне. Для проклятия Саула было довольно того, что он оставил в живых царя амалика. Ты пощадил многих, но я люблю тебя и потому прощаю. Вы, мои апостолы, должны пройти через три посвящения, принести три жертвы: убить человека ради меня, убить святого ради меня и умереть ради меня. Две первые жертвы ты принес. Осталась третья. Я не настаивал на ней, во-первых, потому, что мне нужно твое согласие — жертва должна быть добровольной, и, во-вторых, потому что мне нужен был смертный во главе моего народа, ничем не отличающийся от него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217
Среди семнадцати человек, вытащенных нами с нижнего уровня Бет-Гуврина после газовой атаки, оказался один бессмертный. Монах. Основатель монастыря Бар-Саба — Святой Савва. Он выжил и был переправлен в тюрьму. Я пока не собирался с ним встречаться. Не люблю местных анахоретов первых веков — уже пообщался в монастыре Святого Паисия на Синае, где нас с Марком держали в заключении.
В двадцатых числах ждали Эммануила.
Дварака появилась утром двадцать третьего: белый небесный город в лучах рассвета. Мы вышли навстречу. Она проплыла над Иерусалимом и приземлилась на востоке от города.
Господь шел к Золотым воротам по новой дороге, расширенной и украшенной, к новому Храму. Храм только вчера освободили от остатков строительного мусора и отдраили к приезду Эммануила. Я оглянулся: это было грандиозное сооружение. Огромный сияющий кристалл, золотой в лучах рассвета. Тонкие иглы металлических шпилей на вершинах хрустальных башен.
Эммануил шел, обнимая за плечи Иоанна и Якова. Иоанн сильно возмужал за эти годы: не смазливый мальчик — восемнадцатилетний юноша с глазами бессмертного. Я встретился взглядом с Яковом: он тоже умирал.
— Осанна! Осанна сыну Давидову!
Он шел по пальмовым листьям, брошенным на дорогу, народ в экстазе снимал одежды и стелил ему под ноги. Все было гораздо круче, чем весной встречали Властелина Мира, истинного и безраздельного.
Маймонид, глава «Законы царей и войн»: «И если встанет царь из дома Давида, говорящий Торой и занятый заповедями, как Давид — отец его… и будет вести войны Всевышнего — у него презумпция Машиаха. Если сделал и преуспел, и победил народы вокруг, и построил Храм на своем месте, и собрал заброшенных Израиля — это, безусловно, Машиах».
Эммануил занимался войной явно больше, чем Торой, но «сделал и преуспел». В том, что он истинный Машиах, уже мало кто сомневался,
Он обнял Матвея, мы с Марком преклонили колени. Он кивнул нам:
— Встаньте!
Я почувствовал укор совести. Я не хотел исполнять его приказа, я пытался спасти его врагов. Когда я был с ним, я словно переходил черту: в моих мозгах все переворачивалось, и черное казалось белым.
Мы поднялись на Храмовую гору и вошли в Храм, еще официально не освященный. Эммануил отошел в этом проекте и от храма Соломона, и от храма Ирода, и от описания Маймонида. Храмовое пространство было единым: ни Зала, ни Святая, ни Святая Святых.
— Эра Машиаха — иная эра. После освящения Храма все посты станут праздниками, а Господь будет со своим народом, и любой сможет прийти к нему. И не станет ни йешивы , ни изучения заповедей, потому что заповеди будут начертаны в каждом сердце, как на скрижалях Завета.
Ультраортодоксы хмурились. Нет, говорил-то Машиах все правильно, только Храм получился уж больно реформистский. Но Эммануил был слишком силен, чтобы обращать внимание на ортодоксов.
Господь осмотрел здание:
— Неплохо. Молодцы. Сегодня, на закате, жду вас здесь.
В центре Храма вместо алтаря стоял стол. Присутствовали все апостолы: даже Симон, которого я не видел более двух лет, даже Том Фейслесс. Из Японии приехал Варфоломей, из Европы — Яков Заведевски. Я улыбался им, я ловил взгляды. Только мы с Марком были живыми, только мы еще не умирали. Эммануил сидел во главе стола. Рядом с ним Мария Новицкая. После памятных афганских событий она больше его не покидала.
Храм сиял багровым, где-то далеко трубили в шофар — или мне это показалось? Господь готовил причастие. Тайная вечеря.
Давно этого не было. Я возрадовался сердцем. Именно так, только высоким штилем! В этот момент я понял, что все мои метания, вся рефлексия объяснялась только долгим отсутствием этого хлеба и этого вина.
Чаша пошла по кругу, Господь преломил хлеб и протянул мне кусок. Я пригубил вино. Силоамское, но обычное Силоамское ничто по сравнению с вином причастия Третьего Завета. Я пригубил огонь, тот же, что в Китае, тот же, что в Японии. И мне мучительно захотелось рассказать ему о Терезе, моем предательстве, моем глупом милосердии, противном божией воле. Я предупредил его врагов. Это ли не предательство?
Эммануил в упор смотрел на меня.
Причастие закончилось. Мы встали из-за стола. Эммануил подозвал меня.
— Ты хочешь остаться, Пьетрос? Ты хочешь мне что-то сказать?
Мне стало страшно. Наверное, я побледнел.
— Останься! Я приказываю, — уже другим тоном сказал Эммануил.
Мы остались одни. Господь сидел за столом, я стоял перед ним.
— Ну! Давай, исповедуйся.
Я вздохнул.
— Я очень не хотел выполнять приказ об уничтожении обитателей Бет-Гуврина и сделал все, чтобы жертв было меньше.
Я не упомянул о Терезе, хотя имя вертелось на языке, готовое сорваться. Я боялся не за себя — за нее. Ее не пощадят.
— Я знаю, — кивнул Эммануил. — Есть заповедь «не убий», но покорность слову Господа не выше ли исполнения заповедей? Это не первый народ, который я приказываю уничтожить. Был, например, амалик, вставший на пути у евреев, когда они вышли из Египта и скитались по пустыне. Царь Саул стер с лица земли этот народ по моему слову. Ты не послушался.
— Я применил газ.
— Не оправдывайся. Ты послушался не вполне. Для проклятия Саула было довольно того, что он оставил в живых царя амалика. Ты пощадил многих, но я люблю тебя и потому прощаю. Вы, мои апостолы, должны пройти через три посвящения, принести три жертвы: убить человека ради меня, убить святого ради меня и умереть ради меня. Две первые жертвы ты принес. Осталась третья. Я не настаивал на ней, во-первых, потому, что мне нужно твое согласие — жертва должна быть добровольной, и, во-вторых, потому что мне нужен был смертный во главе моего народа, ничем не отличающийся от него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217