При определенных обстоятельствах взрослыми становятся быстро.
– Она ведь не могла….
Он подошел к ней, присел на корточки и погладил ее по щеке, ощутив все же одинокую слезинку.
– Все будет хорошо, Дашенька. Ты приедешь домой и скоро все забудешь.
Она медленно покачала головой:
– Нет. Ну, может быть, потом когда-нибудь… Но не скоро.
И все повторилось. Будто взяли старую, заезженную до дыр кинопленку, вставили в проектор задом наперед, и экран засветился. Те же люди, те же события и картины, только все непонятно и оттого смешно и одновременно жутковато, словно смотришь на уродца.
Туровскому показалось, что и «ракета» была та же, на которой он приехал сюда два дня назад. Но нет, тогда вон там, на стене возле иллюминатора, была прикноплена фотография из журнала, и через толстое стекло тянулась трещина, заклеенная изолентой. И сиденья были чуточку другими, и два матроса, убиравшие сходни.
Не было уже и бродяг-туристов с их гитарами и песней, ни слова из которой Сергей Павлович не запомнил: мысли были заняты другим – яростью. Множество раз виделась воочию картина: он с убийцей – один на один, как в древние времена, когда вопросы чести решались проще – на арене: два меча, два человека в тесном круге, из которого уйдет только один. Кто – решают там, на небесах.
А когда до желанной цели осталось всего ничего (полчаса на «ракете» до речного вокзала, две остановки на автобусе), оказалось вдруг, что арена пуста – ни зрителей, ни противника.
Следователь Ляхов, еле уместившись в кресле из-за большого роста, с ноткой осуждения смотрел на Туровского печальными глазами, глядя в которые хотелось крикнуть: «Я-то здесь при чем?»
– Не казните себя, Сергей Павлович, – проговорил Ляхов.
– Мы с самого начала противоречили сами себе, – бесцветным голосом сказал Туровский. – Убийство раскрыто, но слишком поздно! И разгадка настолько ужасна, что лучше бы ее не знать вовсе, может, и жить было бы спокойнее. Мы справедливо решили, что убийство – заказное, исполнитель прибыл со стороны… И тут же бросились искать того, у кого не было алиби, то есть было, но фальшивое на поверку. Мы подумали, что преступник выстроил некую хитрую комбинацию, дабы бросить тень на кого-то другого… Но разве профессиональный киллер действует так? Стал бы он дальше оставаться в санатории? Нет, ему было необходимо лишь ненадолго отвлечь наше внимание, чтобы беспрепятственно уйти. И он ушел… Благополучно и тихо, а мы продолжали искать черную кошку…
– Какую кошку? – не понял Ляхов.
– Ту самую, которой нет в темной комнате. Ваш эксперт сказал: «Зачем ему было входить? Пострелял с порога и ушел»… В этих словах была разгадка, а я ее не заметил, был слишком зол на вас.
– Я почувствовал…
– «А она о пистолете и не вспомнила, сразу бросилась открывать дверь. Почему?» – так вы, кажется, выразились? Мне захотелось защитить Наташу – ото всех и от вас в первую очередь. Мертвые сраму не имут. Наташа ошиблась – и заплатила страшную цену.
– Простите. Я был дико нетактичен.
– А на самом-то деле я просто почувствовал, что вы неправы. Если бы она не вспомнила об оружии, оно и лежало бы на своем месте, в тумбочке под зеркалом. А оно было сверху, под раскрытой книгой, будто Наташа, услышав стук в дверь, достала его, но тут же постаралась спрятать – быстро, инстинктивно, когда в распоряжении всего пара секунд! Вновь открывать трюмо долго. Зато сверху лежит книга, которой можно накрыть…
Козакова мы подозревали только потому, что он вел себя подозрительно. В девять утра явился к Кларовой с ранним визитом… Может быть, как-то успокоить: Нина Васильевна чувствовала вину – Даше накануне пришлось провести ночь в каморке вахтера. Козаков пробыл недолго: вскоре прибежали девочки-подружки. Света быстро ушла: засмущалась, почувствовала себя лишней и электронную игрушку напрокат не получила (Даша пожадничала-таки). Я спросил у Дарьи: в котором часу это было? Она ответила: в девять двадцать – девять двадцать пять. Но почему тогда Света не встретила в холле Бориса Анченко?
– Он мог зайти к женщинам не в половине десятого, а раньше.
– Я тоже склонялся к такой мысли. Я подозревал Бориса и видел, какая сила грызла его… Только он мог войти к Наташе с Тамарой, не вызвав подозрения… Но тогда Наташа не стала бы прятать пистолет. Разгадку мне подсказала Нина Васильевна. Она с Козаковым раскладывала пасьянс."
– При чем здесь это? – удивился Ляхов.
– Сразу видно, вы не картежник. Я бы тоже прошел мимо, спасибо, друг детства просветил…
– И что же она тебе нагадала?
– А, что обычно говорят в таких случаях. Дама – любовь, король – муж дамы, надо полагать. Казенный дом, дальняя дорога… Хотя, пардон, казенного дома не выпало – ни в первый раз, ни во второй.
– Вы раскладывали карты два раза? И все время без казенного дома? Повезло тебе.
– А следователь-то меня подозревает…
Я тоже попросил Нину Васильевну разложить пасьянс. Заметил по часам: ушло пятнадцать минут. Два раза по пятнадцать – это полчаса. Значит, Козаков ошибся, девочки пришли позже, около половины десятого, а часы у Даши отставали, поэтому они с мамой и опоздали на автобус до пристани.
– А у Светланы – тоже отставали? – недоверчиво спросил Ляхов.
– Нет. Светлана перевела их специально…
– Почему ты не позволила Свете взять игрушку?
– Мама рассердилась.
– Света обиделась, как по-твоему?
– Не знаю. – Даша насупилась. – Я хотела ее догнать.
– Зачем?
– Так просто… Прощения попросить.
– И что?
– Выглянула в коридор… Она посмотрела на меня, улыбнулась, помахала рукой – вот так, ладошкой от себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134