Около печи копошилась опрятная проворная старушка.
— Бог в помощь! — обратился Силантий к бабке.
— Спасибо, сынок, — добрым, слегка певучим голосом ответила та.
— Местечко не найдется у вас? Продрог я малость.
— Чего ж не найдется? Для доброго человека всегда найдется. Проходи да ложись.
Силантий поблагодарил старуху, и, пройдя мимо спавшего на сундуке бригадира, улегся на стоявшей за печью лавке, и укрылся большой, мягкой овчиной. Разморенный теплотой и похлебкой Петровича, герой наш забылся в глубоком сне.
Когда Силантий проснулся, добрая старушка сидела за столом и что-то ела. Приглядевшись, Силантий с ужасом увидел рядом с миской, из которой она хлебала большой деревянной ложкой свое варево, оскаленную голову Ефима Кузьмича. Старуха обернулась к Силантию и дико захохотала. Он закричал и проснулся в этот раз уже по-настоящему. Проспал он, по-видимому, долго, так как в избе был такой же полумрак, какой был, когда он заснул. Бесшумно открылась дверь, и в нее мышкой проскользнула старуха.
— Проснулся, милок? — приветливо улыбнулась она Силантию.
Тот смотрел на нее с нескрываемым удивлением и наконец вспомнил всё случившееся с ним накануне.
— Не в себе я, бабка, — сказал он.
— Оно и видно, весь день метался как в горячке, бормотал что-то, словно бежал от кого…
Силантий угрюмо молчал.
— Затаил ты что-то в себе, — продолжала старуха, — не гоже так-то одному беду прожить, ты возьми и расскажи бабушке Лукерье, может, я тебе советом помогу, успокою.
Услышав такое проникновение в его мысли, Силантий, уставший хранить в себе свои тревоги, сомнения и страхи, неожиданно для себя всё ей рассказал. Внимательно выслушав его рассказ, Лукерья задумчиво покачала головой.
— В плохую историю попал ты, сынок, — сказала она. — Теперь послушай то, что я тебе расскажу. В лес тот и днем-то никто не ходит, не только ночью. Место там недоброе всегда было. А лет семь назад и вовсе история случилась: повадилась тут девушка молодая по этим лесам на лошадке скакать, недалеко, видать, жила отсель, и каждый день люди видели её.. Несется на своем скакуне, ну прям как мальчонка лихой, а конь-то у нее белый-белый, как снег, и сама такая красавица, что все местные ребята с ума по по ней посходили. А она словно дразнит их, вперегонки с ними, да никто догнать её и не мог. И случись так, что в один день нашли её вместе с конем в том самом лесочке. А искать её начали с вечера. Видно, убилась она, слишком быстро любила ездить, хоть и увезли её сродственники и схоронили, но только с энтих самых пор стала появляться в том лесу по ночам всадница в белом на белом же, как облако, скакуне и пугать путников. Вот и тебя, видно, она напугала…
Силантий задумчиво следил за мухой, которая сонно жужжала у окошка. Его мысли были заняты только что услышанным рассказом. Наконец он отбросил тяжелые думы и вышел на воздух. Было далеко за полдень, солнце нежно разливало свет, и холодный сентябрьский ветер трепал безлистные кроны деревьев. Силантий достал заначенную вчера папироску и с удовольствием закурил её. Тут он увидел шагавшего к нему Петровича, беззаботный вид которого рассеял мрачные мысли Силантия.
— А и крепок ты спать! — с ходу, не здороваясь и весело щурясь старческими, немного слезящимися глазами, начал Петрович. — Кто хорошо спит, тот и ест по-доброму, за троих. А вот посмотрим завтра, каков ты в деле.
— Посмотрим, дед, — ответил Силантий и крепкими, широкими шагами направился к ржавому умывальнику, висевшему на столбике.
Умывшись и утерев лицо висевшим тут же чистым рядном, Силантий вовсе повеселел. Рядом на тонких ножках ковылял Петрович и всё пытался завязать разговор.
— А что, — спрашивал он, — ты и в самом деле через мертвый лес ездил нонче?
— Кто тебе это сказал, старик? — насторожился Силантий.
— Дак ить Сёмушка, бес его, прости меня, Господи, задери, и рассказал.
— Так вот, правда это иль нет, пусть он тебе и скажет, — отрезал Силантий.
— Не сердись на меня, Силантий, — обиделся самый старый работник бригады. — От Сёмки разве правду узнаешь? Он ведь соврет, недорого возьмет.
— Не соврал он тебе, дед, — усмехнулся Силантий, — только спал он всю дорогу, напился в стельку и заснул, как ребенок в люльке.
— Так правильно и поступил, Сёмка-то, — сказал Петрович и оглянулся на возчиков, — чтоб через этот лес ехать, надо хоть чарочку, а пригубить, в том смысле, помянуть, значит…
— Это кого же помянуть? — Силантий впился в старика строгим, вдруг ставшим стальным взглядом.
— Ну, Топорков, ты даешь! — зашумели столпившиеся вокруг возчики.
Силантий, фамилия которого и была Топорков, оглянулся и, сплюнув под ноги, произнес:
— Что за проблема, мужики?
— Спор между нами вышел, — сказал один, — тут Иудушка нам натрепал, что ты через тот Черный лес тверезый ехал, а нас что-то сомнение берет.
— Скажи нам, придумывает Сёмка или впрямь так было?
— Эх, мужики, да прав Семён, прав! — И Силантий всё им рассказал.
До вечера только об этом и говорили. Больше всех сокрушался Петрович:
— Выпить надо было, выпить, — причитал он, — кто, помянувши в лес-то въедет, того барышня и не трогает.
— Кабы знать, — угрюмо ухмыльнулся. Силантий, — Сёмка-то выпил всё один, ни капли не дал.
— Постой-ка, — сказал Петрович, — а где он взял выпивку?
Этот вопрос возбудил особое внимание окружающих. Так как Силантий Топорков лишь неопределенно пожал плечами, вокруг сразу же стали возникать разные домыслы, откуда пропивший всё до последнего Иуда сумел среди ночи в глухом лесу достать магарыч? Постепенно спор стал переходить в шумный мужицкий балаган, который, как известно, к истине привести не мог.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12