Казалось, как будто их исторгал труп со вселившимся в него дьяволом.Направляя лучи фонарей в качающиеся тени, мы бежали между рядами громадных урн. Вопли замолкли, но далеко впереди мы услышали приглушенный топот бегущих ног. Мы побежали туда очертя голову но, задыхаясь в насыщенном миазмами воздухе, вынуждены были замедлить шаг, так и не догнав Октейва.Затухающие звуки его шагов едва слышались. Затем и они прекратились, и ничего не осталось, кроме нашего судорожного дыхания и пульсирующей в висках крови, отдающей в ушах, как бой барабанов, извещающих об опасности. Мы продолжали двигаться, разделившись на три небольших отряда. Харпер, Халгрен и я пошли по среднему проходу, но после, казалось, бесконечного пути не обнаружили никаких следов Октейва. Мы осторожно пробрались мимо ниш, заставленных колоссальными урнами, должно быть, наполненными прахом сотен поколений, и вышли в огромное помещение с геометрическими рисунками на полу. Вскоре появились остальные члены нашего отряда, которым также не удалось обнаружить исчезнувшего начальника.Бесполезно подробно описывать длившийся часами осмотр несметного числа склепов. Ни признака жизни — все они были пусты. Когда я еще раз прошел через склеп, в котором видел округлый лоскут на потолке, то с содроганием заметил, что кожаный предмет исчез. Было просто чудом, что мы не заблудились в этом подземном лабиринте. В конце концов мы снова вернулись в последнюю пещеру с прикованной мумией. Еще издали мы услышали размеренный, повторяющийся лязг металла — как будто вурдалаки колотили молотками по какому-то забытому саркофагу… Свет наших фонарей открыл совершенно неожиданное и необъяснимое зрелище. У останков мумии, повернувшись к нам спиной, стояла человеческая фигура.Голова ее была скрыта под раздувшимся черным предметом, напоминающим диванную подушку. Человек что есть сил бил в стену заостренным металлическим брусом. Как долго Октейв находился здесь и где он разыскал брус, мы не знали. Под неистовыми ударами глухая стена осыпалась, обнажив маленькую узкую дверцу, сделанную из того же материала, что и урны с прахом.Мы смотрели, изумленные и совершенно сбитые с толку. Слишком уж фантастичным и ужасным казалось все происходящее, но было ясно, что Октейв охвачен безумием. Я почувствовал сильный приступ тошноты, когда опознал отвратительное раздувшееся существо, охватившее голову Октейва и свисающее опухолью. Я не смел и предполагать, отчего эта дрянь вдруг так раздулась.Прежде чем кто-либо из нас опомнился, Октейв отбросил в сторону металлический брус и начал что-то нащупывать в стене. Должно быть, там была скрытая пружина; хотя как он смог узнать о ее существовании?С неприятным резким скрипом вскрытая дверь подалась, тяжелая и плотная, как плита над захоронением, открывая отверстие, из которого хлынул потоком тысячелетиями накапливавшейся скверны полуночный мрак. Почему-то в этот момент наши электрические фонари замигали, и свет их потускнел. Откуда-то из недр этого древнего мира, охваченных разложением и гниением, потянуло сквозняком. В нос ударило удушающее зловоние. Октейв повернулся к нам лицом, стоя в небрежной позе перед открытой дверью, как человек, выполнивший предписанное ему задание. Я первый из отряда сбросил парализующие чары и, выхватив складной нож, подбежал к Октейву. Он отступил назад, но не настолько быстро, чтобы ускользнуть от меня, когда я вонзил четырехдюймовое лезвие в черную, набухшую массу, охватывающую верхнюю часть его головы и свисающую на глаза.Что это за существо, я не мог даже вообразить — если вообще можно вообразить что-либо подобное. Оно было бесформенным, как большой слизень, не имело ни головы, ни хвоста, ни каких-либо иных органов — грязное, раздувшееся, кожистое существо, покрытое похожим на плесень ворсом. Нож пробил его, как прогнивший пергамент, нанеся глубокую рану, и это порождение ужаса опало, будто проткнутый пузырь. Из него хлынул вызывающий тошноту поток человеческой крови, перемешанной с кусками темной массы. В ней плавали желатинообразные сгустки, напоминающие расплавленную кость, лоскуты свернувшегося белого вещества и, возможно, наполовину растворенные волосы. Октейв пошатнулся и упал на пол, растянувшись во весь рост. Потревоженная падением, пыль мумии поднялась облаком и окутала его, оставив лежать под этим покровом совершенно неподвижным.Поборов отвращение и задыхаясь от пыли, я наклонился и сорвал с его головы мерзкую тварь, из которой все еще сочилась жидкость, Она отделилась с неожиданной легкостью, как будто я снял мокрую тряпку, но лучше бы я не трогал ее! Под ней не было крышки человеческого черепа, поскольку все уже было выедено до самых бровей. Обнажился наполовину съеденный мозг. Я выпустил мерзкую тварь из внезапно онемевших пальцев. В падении она перевернулась, обнаружив на обратной стороне ряды розоватых присосок, расположенных вокруг бледного диска, покрытого волосками нервных окончаний. Спутники сгрудились у меня за спиной, но долгое время никто не произносил ни слова.— Как вы думаете, как долго он уже был мертв? — Халгрен вслух произнес тот ужасный вопрос, который каждый мысленно задавал себе. Никто не мог или не желал отвечать, все глазели на Октейва как завороженные, испытывая чувство непередаваемого отвращения.Наконец я заставил себя отвести взгляд. Повернувшись к останкам прикованной мумии, я с каким-то неестественным ужасом впервые заметил, что высохшая голова наполовину выедена. Затем мой блуждающий взор остановился на двери в стене. Я не сразу понял, что же привлекло мое внимание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37