Шукри боролся против шланга, но мухтасиб все равно засунул трубку ему в рот. Очевидно, у него была немалая практика. Шукри задыхался, кашлял, но мухтасиб пропихнул шланг ему в горло. Это было как изнасилование.
Сделав свою работу, мухтасиб взял воронку с широким горлом и вставил ее в другой конец шланга. Шукри хотел закричать, но не мог; из него выходили только стоны. На него смотрел Рифат, лицо которого насильно повернули в сторону Шукри. Полковник видел в его глазах страх. Что ужаснее — чума или люди?
Книготорговец начал рыдать, когда в воронку стали медленно лить керосин. Шукри чувствовал, как жидкость течет по шлангу, наполняя смертью его желудок. Налив достаточно керосина, шланг вытащили. Шукри кашлял, задыхался и пытался сблевать. Его внутренности пылали как в огне. Мухтасиб достал из кармана тугой моток бинта.
— Проглоти, — приказал он.
Шукри крепко сжал зубы. Это уже чересчур, больше он не будет им подчиняться. Абу Муса кивнул, мухтасиб сломал ему челюсть одним ударом пистолета и запихнул моток в горло, крепко держа конец. Бинт был вымочен в керосине: его вкус наполнил рот Ахмада.
Рифат перестал плакать. Шукри посмотрел в его глаза. Страх. Покорность. В его поэзии, в его философии не нашлось ничего, что бы подготовило его к такому испытанию. Шукри закрыл глаза и увидел длинную шеренгу сфинксов, черную пирамиду, поднимающуюся к небу, в котором кружились птицы. Наступила тишина, ужасная тишина. И наконец звук чиркнувшей спички. Он открыл глаза.
И в этот момент из тени вышел Голландец и улыбнулся ему.
Глава 48
Айше дрожала от холода и страха. Если Майкл попытается сегодня ночью связаться с Касимом Рифатом, он угодит в ловушку. Она не знала, кто возглавлял налет на магазин, но все окрестности кишели мухтасибами.
Они с Бутросом притаились в тени в маленьком переулке, отходившем от улицы за магазином. Они уже видели, как мимо проехали два джипа с символикой религиозной полиции — зеленым полумесяцем, образованным словами «Ла илаха иллаллах»: нет бога, кроме Бога. Улицы зловеще притихли. Ни шарканья ног, ни кашля, ни лая собак. Не слышно даже детского плача.
Они видели, как на улице остановился бронетранспортер и из него вылезли вооруженные люди. Офицер прокричал приказ: «Перекрыть район. Не впускать и не выпускать никого. Помните, что я вам сказал: ни девушку, ни человека с ней не убивать. Голландец хочет получить их живыми».
Звук бегущих ног, затем транспортер отъехал.
— Теперь все ясно, — прошептал Бутрос ей на ухо. — Они выставят вокруг Эль-Кулали стражу, затем станут сжимать кольцо. — Он посмотрел вверх. На крыше противоположного дома виднелась темная фигура, выделяющаяся на фоне неба. Высоко над головой в узком отверстии мерцали звезды. — Мы окружены, — сказал он. — Надо поскорее уходить отсюда к Шари-Рамзис. Если мы доберемся до Коптского госпиталя, нас там спрячут.
— А Майкл?
— Майкл? Что Майкл? Ты не знаешь, где он, откуда придет — если придет вообще. Нам нужно позаботиться о себе. Если ты не хочешь этим заниматься, займусь я.
— Не опекай меня, — ответила она.
— Я просто говорю, что забочусь о тебе, хочу, чтобы ты была в безопасности...
— В безопасности? — фыркнула она. — Кто сейчас в безопасности, Бутрос? Тот жалкий человечек, которого мы видели полчаса назад, разрывающий свои книги в клочки? Твои друзья-копты? Мой дядя? Сейчас нигде нет безопасности. Я должна остаться, я должна найти Майкла. Но если ты хочешь, то можешь уходить.
— Только с тобой.
Она яростно набросилась на него.
— "Только с тобой"! — передразнила она. — Что это значит? Ты мне не муж, не брат, не возлюбленный. У меня есть причины, чтобы остаться. У тебя — нет. — Вздрагивая, она повернулась к нему спиной.
Бутрос не сказал ничего, но она ощущала его боль. Они живут совсем в разных мирах, разве он не понимает? Неужели любовь способна так ослеплять?
— Айше, ты не понимаешь. Я ничего не жду от тебя. Если ты хочешь найти Майкла, я готов. В одиночку у тебя ничего не получится. Подумай об этом. Мы окружены. Даже если ты заметишь его раньше, чем они, ты все равно не сможешь предупредить его.
Она снова повернулась к нему. Темнота прятала их лица друг от друга.
— В таком случае что ты предлагаешь?
Бутрос колебался, прежде чем ответить.
— Мы пойдем к ним, — сказал он наконец.
— Что ты имеешь в виду?
Он показал на стену на другой стороне переулка.
— Помоги мне взобраться туда, — сказал он. В девяти футах над землей виднелось забранное решеткой и закрытое ставнями окно.
Айше колебалась только секунду. Повернувшись спиной к стене, она подставила ему свои руки. Бутрос неуклюже встал на них одной ногой и подпрыгнул, ухватившись за решетку. Поперек нее кто-то давным-давно натянул колючую проволоку. Сейчас она поржавела и провисла, но колючки были такими же острыми. Осторожно, опасаясь упасть и распороть руки, Бутрос открутил один конец нижней проволоки. К этому моменту Айше уже не могла его держать.
— Извини, — прошептала она. — Руки устали. Что ты хочешь сделать?
— Увидишь, — ответил он. — Отдохнем несколько минут, потом я подниму тебя. Тебе нужно будет только оборвать эту нижнюю проволоку с другого конца.
— Зачем?.. — Она замолчала — на улице послышался рев мотора. Они легли на землю, прижавшись к стене. В отверстии показался джип, осветив переулок прожектором, установленным на крыше. Они задержали дыхание. Джип покатил дальше, звук мотора становился слабее, пока не затих в ночи.
Бутрос уже собирался поднять Айше к окну, когда тишину разорвал внезапный мучительный вопль. Он продолжался всего несколько секунд. Кричал ли это человек или зверь в предсмертном ужасе, сказать было невозможно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134