Отец Миддлтон уверенно покачал головой:
— Чепуха, Кристофер. От холода я не умру. Да и вам до дома путь неблизкий. Тем более мне нужно сказать вам всего пару слов: немного пройдусь с вами по этой улице, а затем снова вернусь к камину.
Кристофер кивнул, и они продолжили путь. Он чувствовал в своей руке руку сына, теплую и хрупкую, под ногами хрустел снег, где-то там, куда не проникал свет мигающих газовых фонарей, сгущалась тьма. Присутствие священника смущало его. Где-то позади, в темноте, открылась и захлопнулась дверца автомобиля.
— Я думаю о том, что, наверное, пришло время воздвигнуть памятник нашим погибшим на войне, — произнес священник. — Я думаю, что это возможно, будет маленькая часовня в их честь, посвященная Пресвятой Деве. Ничего помпезного. Просто спокойное место где-нибудь внутри церковной ограды. Где вдова сможет в одиночестве зажечь свечу в память о павшем.
В темноте едва слышались приглушенные шаги — кто-то перешел улицу и двигался в их направлении. В другом месте, в другое время Кристофер насторожился бы. Но это было воскресенье, это была Англия. Долгие месяцы бездействия приглушили чувство опасности. Темнота сгущалась вокруг него, и он физически ощущал ее прикосновение.
— Чем я могу помочь, отец? Конечно, вам понадобятся пожертвования. Я буду рад внести вклад.
— Конечно. Я с благодарностью приму любое пожертвование. Но я думал попросить вас о чем-то большем. Я слышал... — священник замялся, — что вы были отмечены наградой.
Они приближались к концу улицы. Одинокий фонарь боролся с тьмой, накладывая желтый отпечаток на плотно утрамбованный снег. Кристофер уставился прямо перед собой, в темноту. Откуда священник получил информацию? Не от Уильяма, это он знал наверняка. Мальчик умеет хранить тайны. Может, ему рассказала сестра, Хэрриет?
— Да, — ответил Кристофер. Его дыхание смешалось с дыханием священника, вяло висевшем в чистом воздухе, напоминая вылитое в воду молоко.
— Я бы хотел учредить фонд, — продолжил отец Миддлтон. — С тех пор как майор Ридли погиб, хозяином Карфакса являетесь вы. Конечно, есть еще ваша сестра. Но мне нужен мужчина, солдат, который возглавил бы эту кампанию.
— Я никогда не был солдатом.
— Знаю. Но у вас есть высокая награда. За мужество. Я не задаю вопросов. Но у вас есть и воинское звание.
— Отец, я не уверен...
Шаги раздались прямо за их спинами. Двое мужчин вышли из тени, слабый свет выкрасил их лица в мертвенно-бледный цвет. На них были тяжелые пальто и низкие меховые шапки, натянутые на уши. У первого было узкое мрачное лицо, по глазам его было видно, что он провел много ночей без сна. Второй был тяжелее, с более грубыми чертами лица, с темной щетиной на подбородке.
То, что произошло затем, заняло всего несколько секунд, но навечно врезалось в память Кристофера. Худой кивнул своему напарнику. Оба перешли на бег. Времени на то, чтобы уклониться, отойти в сторону, уже не было. Кристофер почувствовал, что падает — худой сидел на нем, вжимая его в снег, ломая ребра, не давая возможности дышать.
Послышался придушенный крик. Вывернув шею, Кристофер увидел, как здоровяк схватил Уильяма сзади и, несмотря на сопротивление, куда-то поволок его. Мальчик брыкался, пытаясь вырваться, но нападавший был слишком силен для него.
Кристофер отжался от земли и высвободил правую руку, пытаясь ухватить противника за горло и сбросить его с себя. Но тот уклонился от захвата, засунул руку в широкий карман пальто и вытащил внушительных размеров пистолет. Кристофер замер, когда пистолет оказался у его виска.
— Мне приказали не причинять вам вреда, — произнес худой. У него был мягкий голос с легким иностранным акцентом, но непонятно, с каким. — Но я не всегда подчиняюсь приказам, и за свою жизнь я убил очень много людей. Я намерен уйти отсюда без сопротивления с вашей стороны. Понятно? Так что, пожалуйста, лежите тихо и дайте нам сделать то, ради чего мы оказались здесь. Мальчику также не причинят вреда — даю слово.
Уильям, все еще сопротивляясь, отчаянно закричал:
— Отец! На помощь! На помощь!
Худой взвел курок и сильно прижал дуло к виску Кристофера. Кристофер почувствовал холод и гладкость снега, на котором лежал, и камешек, безжалостно врезавшийся в поясницу.
Он забыл про отца Миддлтона. Священник, ошарашенный внезапностью и яростностью нападения, застыл посреди дороги с поднятой рукой — то ли готовясь отразить возможную следующую атаку, то ли благословляя нападавших. Но, заслышав крик мальчика, он словно воспрял ото сна и стал пробираться, спотыкаясь, сквозь сугробы.
Здоровяк, обремененный сопротивляющимся ребенком, не успел уйти далеко. Он чуть не упал, потеряв равновесие, когда Уильям попытался вывернуться. Одной рукой он обхватил Уильяма за шею, а другой тщетно пытался прижать руки мальчика к телу.
Священник наконец подбежал к ним. Он издал нечленораздельный крик — тот же голос, всего несколько минут назад читавший молитвы, только теперь в нем были страх и мрачная ярость. Его пальцы вцепились в руку нападавшего, отрывая ее от мальчика. Было скользко, и подошвы у обоих разъезжались; оба они заплясали на снегу, пытаясь удержаться на ногах. Внезапно здоровяк потерял равновесие и упал, увлекая за собой священника.
— Уильям, беги! — крикнул отец Миддлтон. — Беги изо всех сил!
Уильям заколебался, но затем повернулся и побежал в сторону города, ища помощи. На земле священник, катаясь в снегу, пытался поудобнее ухватить противника. Когда-то он играл в регби, но соперник был сильнее и уже пришел в себя после внезапного падения. Наконец священник нащупал горло противника и сжал пальцы, чтобы задушить его, но в этот самый момент здоровяк умудрился нанести сопернику сильный удар коленом в пах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139