— Вы не понимаете!..
Кристофер оттолкнул его, и он плюхнулся обратно на стул.
— Они причинили ему вред? Молю Бога, чтобы они не причинили ему вреда. Ради вашего блага.
Шотландец яростно замотал головой в знак протеста.
— Нет! Он в безопасности, с ним все в порядке. Клянусь! Они не причинили ему вреда. Они не причинят ему вреда. Он им для чего-то нужен. Он нужен им живым и здоровым. Он важен для них. Поверьте мне, он в безопасности.
Кристофер не мог заставить себя еще раз дотронуться до этого человека. Он ничего не мог ему сказать, ничего такого, что воскресило бы Мартина Кормака или хоть немного приблизило бы к нему Уильяма.
— Когда у вас будет миссия в Лхасе, — произнес Кристофер, — помните, чего это стоило. Думайте об этом каждый день. Каждый раз, когда вы услышите доносящийся из соборов трубный глас, заглушающий ваши молитвы. И спрашивайте себя, стоило ли оно этого. Спрашивайте себя, стоит ли Бог столь многого.
Он открыл дверь и медленно вышел. Дверь тихо защелкнулась за ним.
Карпентер посмотрел на затухающий огонь: никакого феникса, ярких перьев, хлопанья внезапно появившихся крыльев — просто пепел, превращающийся в пыль. Он посмотрел наверх и увидел вбитый в потолок крюк. На солнце он казался позолоченным. У него все еще была веревка, которую использовал монах: он не отдал ее Кормаку. Она была в ящике в углу комнаты. Если встать на стул, то вполне можно было дотянуться до крюка.
Глава 17
У входа в гостиницу стоял полицейский. Он выглядел так, словно стоял там всегда, — как что-то привычное, что-то стабильное, не поддающееся влиянию уличной суеты. На нем была голубая полицейская униформа с темным пугари со значком подразделения. Огромные усы нависали над неулыбчивым ртом, окружая его. Он стоял по стойке смирно, как оловянный солдатик на игрушечном параде. Кристофер знал, что он ждет его. Ждет и планирует получить повышение за его арест. У него была толстая полицейская дубинка, и, судя по его виду, он умел обращаться с ней.
Кристофер аккуратно шагнул в тень на тротуаре. Запряженная быком тележка заслонила его от глаз полицейского. Он стал невидимкой. Кристофер подумал, что до этого момента был неуклюжим, как новичок. Пришло время вспомнить старые навыки. Глубоко дыша, он быстро оглядел всю улицу. Теперь ему надо было уходить из Калимпонга. Но он оставил свое снаряжение и деньги, которые надежно спрятал под половицей, в гостинице.
У гостиницы был задний вход. Проскользнув по лабиринту зловонных проходов, он незамеченным добрался до крошечного заваленного мусором дворика позади гостиницы. Как он и рассчитывал, полиция забыла выставить здесь пост. Он осторожно толкнул шаткую дверь. Она была незаперта. Он проскользнул внутрь, в темный коридор, в конце которого его манил наполненный пылью столб солнечного света. Он тихо закрыл дверь; спертый воздух гостиницы начал наполнять его легкие. Гостиница пропахла прогорклым маслом.
В гостинице было тихо, и ему удалось незамеченным добраться до своей комнаты. У двери тоже никого не было. Он вошел внутрь, отперев дверь примитивным металлическим ключом.
Человек, сидевший на стуле, не проявил ни удивления, ни радости по поводу появления Кристофера. Кристофер тихо закрыл дверь и положил ключ обратно в карман. Он увидел, что комната снова подверглась тщательному обыску, хотя и не думал, что это сделал его посетитель. На нем было одеяние тибетского монаха, но было очевидно, что это не простой послушник. Его одежда, манеры, глаза, губы свидетельствовали о том, что этот человек занимает немалый пост. Его лицо было сильно изуродовано оспой. Он уставился на Кристофера немигающим взглядом.
— Кто вы? — спросил Кристофер. — Что вам надо?
Монах пристально и изучающе оглядел Кристофера, и это далеко выходило за рамки простого любопытства. Его взгляд легко рассекал кожу и мышцы, исследуя живую плоть.
— Мне ничего не надо, — мягко ответил он на понятном, неестественно правильном английском. — Но вы находитесь в поисках чего-то. Мне интересно, что именно вам нужно.
— Если вам ничего не нужно, то что вы здесь делаете? — поинтересовался Кристофер.
Взгляд монаха нервировал его. Да и сам факт, что они находились в одной комнате, нервировал его.
— Чтобы предупредить вас, — очень спокойно ответил монах.
— Предупредить меня?
Ящерица на стене задвигалась, ища тень, чтобы спрятаться в ней.
— Вы задавали вопросы. Неделикатные вопросы. Неподобающие вопросы. Вопросы, ответы на которые вам непонятны. Вы священны, я не могу дотронуться до вас. Но один человек уже умер. Кровь его навсегда останется на моих руках. Вы понимаете? Она пойдет со мной в другой мир, а потом в еще другой. Вы для меня священны, но другие могут причинить вам вред. Я знаю, что вы меня не понимаете. И так для вас лучше. Но вот вам мой совет: оставьте все мысли о ламе, который умер здесь. Оставьте все мысли о своем сыне. Оставьте все мысли о мести. Уезжайте домой. Все другие пути для вас закрыты. Сейчас боги пока играют. Уезжайте до того, как они устанут от игр.
Что он имел в виду, сказав «вы для меня священны»? Кристофер вспомнил того худого, напавшего на его сына в Хексхэме. «Мне приказали не причинять вам вреда», — сказал он тогда.
— Вы хотите сказать, что убили Мартина Кормака? — Кристофер сделал шаг в сторону монаха. Тот оставался неподвижным.
— Вы не понимаете, — прошептал монах.
Кристофер подумал, что в любую минуту может услышать жужжание мух. Увидеть солнечный свет на белых скомканных простынях. Он почувствовал, что задыхается.
— Я понимаю, — крикнул он, заглушая жужжание.
Монах покачал головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139