Казалось, что все верхние фотографии были сняты одной камерой и на одном фоне, а нижние различались по размеру и качеству и снимались в разных местах.
Было также несколько непарных фотографий мальчиков, одетых, по предположению Кристофера, в униформу приюта. В самом низу лежало еще две скрепленных фотографии девочки. На верхней она была, как и другие, в серой униформе. Но когда Кристофер увидел вторую фотографию, он судорожно глотнул воздух, и у него закружилась голова. Жужжание пирующих мух перемешалось и слилось с ревом крови, прилившей к голове. Он постарался успокоиться.
На второй фотографии была та самая девушка с улицы, девушка, чьи окровавленные пальцы Кристофер видел менее часа тому назад. Она смотрела прямо в камеру, но казалось, что взгляд ее устремлен куда-то вдаль. Это была та же девушка, что и на верхней фотографии. Та же, но не та же. На первой фотографии она была абсолютно нормальной, даже хорошенькой. Она не была так обезображена, когда жила в Нокс Хоумз.
На обратной стороне каждой второй фотографии кто-то, скорее всего Кормак, написал карандашом несколько слов: имя, название города или местности, и, в некоторых случаях, дату. «Джилл, Джайпурхат, 10.2.15», «Хилари, Сахибгандж, 9.5.13». На оборотной стороне фотографий мальчиков название местности было одно и то же, и после него во всех случаях стоял вопросительный знак: «Симон, Дорже-Ла? 1916», «Мэттью, Дорже-Ла? 1918», «Гордон, Дорже-Ла? 1919». Дорже-Ла: не этим ли монастырем руководил человек, пославший сюда Цевонга, таинственный До-рже Лама?
Кристофер завернул фотографии в бумагу и засунул в карман пиджака. Его сердце все еще билось учащенно. Это напоминало кошмар, в котором его преследовал сначала голос, а потом и лицо безумной девушки. Имели ли эти фотографии отношение к тому, о чем говорил Кормак вчера вечером? Не их ли собирался показать ему доктор? Одно было ясно: кто бы там ни убил доктора, он даже не догадывался, что что-то спрятано в столе.
Он снова засунул руку в потайной ящик, как можно глубже. Его пальцы коснулись чего-то холодного и твердого. Они нащупали прикрепленную к чему-то тонкую цепочку. А потом — серебряный крест. Кристофер аккуратно вытащил его из ящика. Мухи жужжали все громче, и он начал чувствовать страх.
Это был обычный крест с пригвожденной к нему фигуркой Иисуса. И дерево, и плоть превратились в серебро. Что-то было такое в этом кресте, от чего у Кристофера зашевелились волосы. Это было настолько невероятно, что поначалу он даже ничего не заметил. Он узнал крест. И в этом не было ничего удивительного: он видел его много раз. Ребенком он часто держал его в руках. Он перевернул его и увидел буквы, врезанные в серебро рядом с пробой — «А. В. У», инициалы его отца. Артур Винсент Уайлэм. Это был крест его отца, единственная часть наследства, не присланная в Англию вместе с медалями и запонками. Из ног и рук крошечного Христа торчали миниатюрные шляпки гвоздей. Будучи ребенком, Кристофер часто гладил их с удивлением. Сейчас его ладонь крепко сжала крест, и острые края врезались в плоть — между пальцев побежала узкая полоска, крови.
Он слышал жужжание мух, лихорадочно бормочущих в затемненной комнате, и рыканье собак, рыщущих в ночи по вонючим улицам в поисках отбросов, и голос девушки, доносящийся к нему из мрака. Его ковоточащие пальцы еще крепче стиснули крест, и он стоял посреди комнаты горько плачущий, заблудившийся, покинутый, не понимающий, кто он и где он.
Глава 14
Кристофер полностью утратил чувство времени. Он стоял в комнате, крепко сжимая крест и не видя ничего вокруг. Он оказался перед самим Везельвулом, повелителем мух, находившимся в маленькой комнатке, наполненной шумом крыльев. В голове его сменяли друг друга образы — отца, умирающего посреди снежной пурги, изуродованной девушки, поющей под его окном, людей, которых он убил и при смерти которых присутствовал.
Однако какая-то часть его мозга сохраняла ледяное спокойствие, он упорно размышлял о случившемся. Кто-то прошлой ночью подслушал его разговор с Кормаком — в этом он был убежден. Что привело к поспешному и грязному убийству доктора с целью навсегда похоронить то, что он знал, и не дать этому распространиться? Виновен в убийстве был Карпентер или кто-то близкий к Карпентеру. Кристофер больше не сомневался, что миссионер глубоко вляпался в то, что происходило в городе. А это означало, что он каким-то образом связан с похищением Уильяма. Он даже не осмеливался заглядывать глубже; но где-то в мозгу раздавался доносящийся из прошлого шепот отца, шепот, который он не мог разобрать.
Наконец он поднялся и аккуратно положил распятие во внутренний карман пиджака. Он еще покопался в бумагах, разбросанных на столе, но больше не нашел ничего, что относилось бы к Карпентеру, Тибету или фотографиям.
Пришло время уходить. Он точно знал, куда направится. На этот раз Джон Карпентер расскажет ему все, что знает, даже если придется вытягивать из него каждое слово при помощи грубой силы. Он встал из-за стола.
Кто-то громко постучал в дверь. Кристофер замер. Внезапно в прихожей раздались шаги.
— Доктор Кормак! С вами все в порядке? — Это был тот самый санитар, с которым он разговаривал в госпитале.
Мгновение спустя дверь в гостиную распахнулась и вошли трое: британский капитан полиции и два индийских констебля. Санитар остался в коридоре.
Капитан молча кивнул одному из констеблей, приказывая обыскать другие комнаты. Тот направился прямиком в спальню. Кристофер все еще слышал громкое жужжание мух. Через несколько секунд констебль вышел из спальни, и было очевидно, что ему, плохо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139